Опять трёхфразный двигатель заглох:
запутался в губах на первой фразе.
И губы онемевшие свело.
И тонких рук не цвёл давно оазис.
По-прежнему, конечно, «всё пучком»:
и печень, осаждаемая кофе;
и кисти рук по кнопкам – паучком;
лицо ничком…
В подушку вмятый профиль
так колется, так чешется сутра,
о милосердии давно взывает к бритве.
Но лишний жест – потеря в этой битве,
и лишняя ступенька в этот трап.