Унылый сонет
Скучаю, хоть унынье - смертный грех.
Поунываю чуть, потом раскаюсь.
И мне простится - Он прощает всех,
Он добрый и участливый на зависть.
А сам Он, интересно, не впадал
В унылое такое состоянье?
Не мучился бессилием, когда
Пытался оценить свои деянья?
Себе и раб, себе и господин -
Ужасен крест ответственности тяжкой
Гораздо легче голодать, поди,
И отдавать последнюю рубашку.
Быть навсегда - от века и поныне
Непогрешимым? Как не впасть в унынье?
О гордыне
Уныние - да так себе грешок!
Лишь мелкий бисер перед крупной дыней.
Подумала: ах, как нехорошо,
Ведь я все время мучаюсь гордыней.
Мне хочется, чтоб некий следопыт
Мои искал повсюду отпечатки -
Стихов ли, пальцев, ножек (sic - копыт!)...
Желания постыдны, мерзки, гадки
Откуда самомнение во мне?
Ну, целовали пятки, ну и что же?
Гореть мне, грешной, в адовом огне
И созерцать чертей смешливых рожи!
Гордыню усмирю, умерив прыть...
(А не сумею - постараюсь скрыть)
Неправильный сонет о чревоугодии
Назвать меня обжорой - значит лгать.
Я, как верблюд, могу прожить без пищи.
Хотя верблюд имеет два горба,
А я всего лишь вес имею лишний.
Но чреву я стараюсь потакать
Не массой, а тем паче не объемом,
А вкусом манны той, что с потолка.
Точней - с небес. Питательным бульоном
Для быстрого развития грехов
Становится пристрастие к изыскам.
Возможно, мне зачтется переход
От хрусталя к железным серым мискам?
Не убегай, читатель, вру я. Стой!
Чревоугодье - грех совсем не мой.
Несонет о гневе
Повысить голос, просто накричать
Тяжелой дверью хлопнуть сгоряча
Порвать портрет, расколотить сервиз,
Кота загнать на шкаф под дикий визг,
Ненормативность в речи проявить,
Скатившись к непотребству: мать етить!
Задать ехидный, бьющий в лоб вопрос,
Ударить в драке, расцарапать нос...
На темперамент - на свою беду -
Накинуть, как на коника, узду
Не в силах я. И потому грешна.
Но так ли велика моя вина?
Не песня это - только лишь запев
К тому, как будет страшен тихий гнев
Морализаторский сонет о зависти
Завидовать, по-моему, смешно.
Нет смысла тратить нервы на пустое.
Чужая жизнь - без жалюзей окно
Влечет картинной рамкой золотою.
Успех, удача, даже красота...
Владелец получает счет по полной.
Завистник хочет счастья просто так,
Всего и сразу. Даром. Недовольный,
Наказан будет? Вряд ли. Он уже
Наказан разъедающей заразой.
Бацилла эта любит своих жертв
И убивает медленно, не сразу.
Мы не карать, а пожалеть должны
Тех, кто завидовать обречены.
Алчность
Об алчности писать не в праве я.
Возможно, я чего-то и желаю,
Но ни один высокий судия
не скажет "алчна", если верить Далю.
Меня не греет блеск резных камней,
Не утешают шелестом купюры,
Мне все равно - в парче или в рядне,
Пешком в пыли иль на коне аллюром...
... Порою на себе ловя твой взгляд,
Измеренный в немыслимых каратах,
Я тут же попадаю в длинный ряд
Особ безумно и грешно богатых.
Мне алчностью срывает тормоза,
При том, что ты лишь заглянул в глаза.
Виноватый сонет
Печать всепоглощающей вины
Болезненным румянцем метит щеку.
Не для сонета тема, а для хокку,
Где три строки, а десять - не видны.
Ах, да! Конечно, милый критик мой,
Я утаила главную из строчек:
На ней сломался карандаш и почерк,
А также дум (или чего там?) строй.
Мне долг велит размер блюсти и честь.
И я стараюсь, соразмерно долгу.
Гляжу в себя - бессмысленно, подолгу,
Надеясь разглядеть - а что там есть?
А там вина за все грехопаденья.
И жадное желанье повторенья.