***
I
Ещё только титры -
названье стиха.
Ещё только тетра -
ощущенье листа.
Ещё сине-белые буквы ты
видишь и созерцаешь.
А через мгновенье бултых
и кто тебя, а ты кого, знаешь?
II
Улица как в плохом кино монтаж,
движется в каком – то другом темпе,
а то лезет прямо в морду аж,
как галлюцинация, но ты затушевываешь темперой
темперамента, постепенно совпадая с амплитудой
идущих, на встречу – “ откуда?”, идущих по ходу – “оттуда!”
Расшвыриваются из под ног голуби
в небо, где облака, час назад – игрушки,
разорваны, в вату, всемерно синим голодом,
смотрящим кроваво на идущих..
На каждом шагу реклама
предлагает себя как клава,
поднимая всё выше и выше платьице
над тайной известной, за что и платится
деньга, и всё ярче и ярче красится,
но отвлекают солнечных лучей карасики
выпрыгивающие, из океана воздушных колебаний,
дугой, образуя колесо, когда – то посланное “иди ты в баню!”
III
На перекрестках познаю новую иконографию –
пречистые лики светофоров. Зелённый ангел,
чудо анимации, переведёт меня по асфальту или гравию
дороги, где так много антител.
Проходя, как нож по маслу, массу
людей, скольжу по коллективной маске,
стремящейся к выражению: любовь.
Но когда улыбаются всем рядом зубов:
какие же люди крокодилята!
И какого ляда! -
потребляют вновь эту ложь,
с такой частотой, вынь да полож,
измеряемой в герцах,
что хай им Герцен!
Иду, как и все некая переменная
во всеобщей формуле жизни;
пустота, правда, несколько нервная,
являя, как невидимка, что-то извне.
IV
Моя геополитическая любовь! Провинция отстраивает полипа
со своим центром, обещая рождение нового космополита.
А, пока лагуна с чистой голубою лгуньей -
жизнью, на которую кроваво гляжу гунном,
предлагает пепси, модную музыку, новые технологии
души и веселые игры, тех, с налогами.
Ещё, из под ног, разлетаются консервные банки и
воображаемые шары
забивая голы, в ворота дворов.
Бегают дети, полощутся флаги белья. Шатры
расправляет ветер, из окрестных дымов.
Энергия запечатлений действует возбуждающе,
я перехожу куда-то на новые орбитали.
Город сверху, как атом, а там разложение на кварки вороньих карков,
запах бензина и то место, где мы обитаем.
Закат наливается местной реакцией – чиреет.
Сейчас, как брызнет белыми ночами.
А пока чайка, как привязанная, на ветру, реет.
Проносится туман, как низринутые облака, клочками.
Сейчас и меня, по кусочку отрывая, отнесёт в жидкий экран,
потому что из своего кубика-рубика не собрал чистую грань
чувства. Я не знаю, что это у меня к тебе? – Любовь?
Но ты убеждаешь, и наверно, прав, что не надо слов.
V
Заблудился, точно золотой нервный импульс,
тормошащий, вновь и вновь, неусыпный мост мозга
и уставший, желаю: “ Спокойствие им пусть,
хоть приснится и может, быть, может…”
Ширится пригород. Открывается поле,
которое лишнее всё прополет.
Ветер несёт отвязанное или оторванное
и вечер воздвигает в поле этом тень.
Шелест. Оборачиваюсь, в ужасе, на бесформенное.
Меня пожирает полиэтилен!
2003