В семь с-небольшим лет я поехала из своего звенящего от жары и мух Ташкента к родне, на Урал. С чудесной бабой Катей подружилась сразу, до сих пор помню ее булочки, печеные в русской печи с начинкой из простых советских карамелек типа "сливовых". До сих пор ничего вкуснее не ела. Помню и дядю Сашу, с рыжими казачьими усами, и собаку которую хозяева называли то Винтиком, то Шурупчиком. Память удержала деревенское шумное веселье и поиски деда на сеновале. Как мы перерывали сено, искали рядом с пустой бутылкой, да нехитрой закуской. А он, оказывается, во сне катился по наклонному стожку и оказался в сантиметрах десяти от края, ничем, кстати, не огороженного. Одно движение – и дед полетел бы вниз с высоты второго этажа.
А еще умер котенок, кошка спрятала его под бак с водой, время от времени возвращалась и лизала ему шерстку.
Помню деревенскую детвору, с любопытством рассматривающую меня со всех сторон. Столько бесцеремонных вопросов мне до сих пор не приходилось выслушивать. Этот шустрый народец без стеснения справлял малую нужду друг у друга на глазах, смачно плевался подсолнечной лузгой и таскал по деревне коровьи кизяки с целью запалить на берегу речки «Чусовой», костерок для отпугивания гнуса. Окутанные этим ароматным дымом, дети плескались в илистой заводи, сплошь затянутой ряской. Плавали за кувшинками, выскакивали лихо из холодной глубины, подергивая плечами, и держа победно над головой невзрачные стебли.
Вся эта деревенская смачная изюминка вызывала чувство обиды: я вас понимаю, но так как вы – не могу!
Спустя годы я переехала в Сибирь. И вот, плаваю корреспондентом на православном миссионерском корабле–церкви по Оби. Отходим из Новосибирска с колокольным звоном, телевидение, много людей, священство и архиерей, детский хор; лето, серебристая вода, благодать и радостное ожидание. Проплываем под фермами моста, горожане-подростки швыряют оттуда прямо в хоругвь на верхней палубе пустую пивную бутылку...
Запомнилось венчание в деревне Ташара. Когда завершились в здании местного клуба шумные крестины, благоговейные исповеди и духовные беседы, в скрипучие двери заглянули робко дед с бабкой, прямо из сказки про Колобка. Старичок снял кепку и подвигал бородой. Бабуся решительно выступила вперед со словами: "Венчают здесь-та?..." Священники с корабля-церкви уже не раз венчали пожилые пары, сама по себе ситуация стала привычной. Но ведь венцов - нет! (их забыли на теплоходе в тот день) Тогда решили сплести венки из берёзы и освятить.
Венчание это было волшебным. Летний свет, заливавший улицу еще пять минут назад, вдруг, словно смутившись происходящим, умерил свою яркость, и, каким-то нездешним цветом закрасил окна. Увенчанные зелеными уборами, наши сказочные герои тихо плакали. Белоризный священник взял преображенных таинством, выпрямившихся стариков за руки и повел вокруг аналоя с иконами. Хор негромко затянул в какой-нибудь триллионный раз за отечественную историю свадебное: «Исаие, Ликуй! Дева име во чреве и роди Сына Эммануила, Бога же и Человека, Восток – имя Ему...»
Я, тогда еще - полуневерующая журналистка, каждой клеточкой души ощутила правду древних слов – святая Русь. И почувствовала родство с этими двумя незнакомыми дедушкой и бабушкой.
В Православии я обрела Родину.