«…Вы не были в Гель-Гью?
Он лежит по курсу на Зурбаган…»
(А. Грин «Бегущая по волнам»)
- Я спешу, тороплюсь, я бегу…
Вам не скучно на темной дороге? –
Кто во власти несбывшихся долгих
лет очнулся на странном пороге,
где по осени в стылом лугу,
как бродяга, проснувшийся в стоге
от призывного рева быка,
разъяренного близостью брата;
где трава поседевшая смята
не копытами – чувством утраты
первозданной любви на века;
за мечты где судьбою расплата, -
тот откликнется сразу на зов.
Оглядевшись, мы ищем, откуда
прилетел он, навеянный чудом.
Власть его, как за прошлое ссуда,
где ты ждал не снимая оков.
И мы ищем, что скрыто, под спудом.
- Ты еще собираешь венок,
и блестят ли цветов его краски? –
Карнавал в зажигательной пляске:
Кто ты есть грациозная маска?
Я цветы расстилаю у ног
в ожидании счастья и ласки,
веря с первого взгляда в любовь,
в то, что можно понять человека,
сердце, что зазвучало как дека…
Было ль, не было – разве помеха,
что от зова волнуется кровь,
счастье льется игристое смехом.
Растворяется в сумерках бриг,
как в вуали лесной паутины.
Снова шлюпка, где я без причины;
обнаженная ярость пучины,
укрощенная призраком вмиг.
И Бегущая – детства картина –
по волнам, как предутренний сон.
Пусть зовет и бежит к потерпевшим,
кто с собой не в ладах, не сумевшим
разглядеть за восходами плеши
и души затянувшийся стон.
Только луг этот - памятью вешней,
в ожиданье – несбывшимся полн:
мне поведали грустно и просто –
в океане есть солнечный остров,
где у рифов, отточенных остро,
среди пенистых видели волн
бригантины заброшенный остов.
Но не верю им – чувства в остроге,
души их, словно льдины, - всем лгут.
Слышишь сердца биенье в тревоге,
голос моря протяжный и долгий:
- Вам не скучно на темной дороге?
- Я спешу, тороплюсь, я бегу…-