Ах, Питер! Если бы ты знал,
Как измельчают твои чада,
То конь твой медный от досады
Еще не так бы дыбом встал!
На прибалтийском сквозняке
Твоих бандитских подворотен
Я сам настолько ж беспороден,
Как глаз заплывший в синяке.
И как чахоточный грифон,
Прожженный бытом коммунальным,
Я становлюсь тут маргинальным
И погружаюсь в жуткий сон.
Иль расправляя в темноте
Свои чудовищные крылья,
Я поднимаюсь в туче пыли
К далекой северной звезде.
И пролетая в тишине
Над копошащейся клоакой,
Мне только хочется заплакать,
Тихонько плакать обо мне.
И старость белая, как птица,
Ко мне на голову садится.