Врачи слегка посовещались,
их тихий говор, отражен
от никель-кафельных скрижалей,
сверкнул вдруг словом “поражен”.
Больной лежал, не понимая
врачебных азбучных твердынь.
Своей неясностью спасая,
плыла негромкая латынь.
И то, что сверху тонкой парке
теперь предопределено,
от главврача до санитарки,
все знали, кроме одного.
******
Тебя за тайну и за жалость,
уж так и быть, я не виню;
несвоевременный диагноз
я, как смогу, перекрою.
1999