2002 год. 22 сентября. Москва. ЦДЛ. Сайт Стихи. RU отмечает свой… своё… ну, не важно – годовщину…(как зловеще звучит это слово). Праздник, короче. Я не пошел – и неохота было, и работал как раз в этот день…
Да, о работе придётся пояснить подробнее. Словом этим у меня обозначается суточное дежурство в котельной одного московского завода (от рабочего места моего до «Театрального особняка» минут двадцать неторопливого шага). О-о-о, что это за работа! Практически 24 часа предоставлен сам себе: ни начальства, ни – что ещё важнее – подчинённых. Полная свобода времяпрепровождения, да ещё и оплачиваемая (правда, скромнее, чем хотелось бы).
Но – к обещанному рассказу.
Артис и Дмитрий Три на этот праздник жизни в ЦДЛ решили пойти. Часов в 10 вечера организаторы стали потихоньку всех выпроваживать оттуда и Артис – в простоте душевной, и подпитии изрядном – предложил желающим отправиться в «Театральный особняк». Результат был, я думаю, для него несколько неожиданным – бурное желание выразили человек двадцать. Представляю себе, как они, этой неожиданной толпой, перемещались по улицам и в метро! Но – добрались. По пути скупая спиртные напитки (что естественно), громко переговариваясь со всеми одновременно (что несколько вызывающе), и время от времени останавливаясь, чтобы почитать вслух стихи (что уже совсем ни в какие ворота).
Однако на этом этапе всё прошло без эксцессов, как ни странно. Трудности начались позднее.
Время от времени я звонил в «Театральный особняк» – из любопытства. Голоса Артиса и Дмитрия, от звонка к звонку, становились всё невнятнее и восторженнее, из чего я сделал вывод, что спиртное благополучно принимается по назначению. Потом я на какое-то время выпал из происходящего потому, что телефон в особняке отвечать перестал. Дозвонился я только в три часа ночи. Суровый и трезвый(!) мужской голос, на мою просьбу позвать к телефону Артиса, ответил, что последнего на месте нет. На мой деликатный (я-то предполагал, что они там все просто уже не в состоянии взять трубку) вопрос: «А будет ли он ещё сегодня?», последовал неожиданный ответ: «Не уверен. Его забрали в отделение милиции». «А-а-а, э-э-э, остальные?» – это уже я. «Пошли их выручать» – трубку повесили.
Боже! Кого – их? Артиса забрали не одного? Что там у них вообще происходит? Я мерил шагами котельную, периодически заламывая руки и вопрошающе поднимая глаза к потолку. Потолок нагло игнорировал мои взгляды. Продолжалось это часов до шести утра. К этому времени я, не буду лукавить, уже давно успокоился – ну, попали и попали, бывает – и собирался чайку попить.
Стук в дверь. Недоумевая, пошёл открывать. На пороге – Артис и Дмитрий Три. Радостны-е-е. Мелькнула мысль – жаль, что я ни разу не попадал в московское отделение милиции. Если оттуда возвращаются в таком приподнятом настроении, значит слухи о беспределе, там творящемся – явно преувеличены.
Призывно позвякивая пакетом в руках, эти двое достойных представителей российской словесности бесцеремонно – и я бы сказал, как-то легкомысленно – вваливаются ко мне с криками: «Наконец-то!». Можно подумать, что они меня часами где-то утомительно ждали, а я всё не шёл, и не шёл. Не обращая внимания на мой растерянный лепет, что, мол, через час придёт смена и нам придётся отсюда выметаться, они начинают раскладываться на моём столе. В смысле – пакет разгружать. Мгновенно превратив – только что убранный и окультуренный! – стол в немыслимую мешанину из бутылок, консервов, колбасы, сигарет, книг каких-то…
Моё слабое сопротивление было подавлено на корню. Подумав, что ещё час у меня, в общем-то, есть – я смирился.
Сидим. Беседуем. Выпиваем. Вдруг Дима Три говорит: «Я, пожалуй, прилягу, что-то в сон клонит». На мой панический вопль, что время уже без пятнадцати семь, он отвечает: «Я буквально на 10 минут». Падает на диван. Артис, пользуясь моментом, предлагает выпить за здоровье «Трёшника». Я соглашаюсь. Это была роковая ошибка – Артис только казался трезвым. Опрокинув невинные 50 грамм, он пробормотал, что ему плохо и срочно требуется прилечь. Пока я молча открывал и закрывал рот (неэстетичное, наверное, было зрелище), он поднялся и, сметая на своём пути всё – стол, стул, кресла, меня – дошёл до второго дивана и рухнул на него...
Меня охватил столбняк. Если бы это случилось… ну, хотя бы в середине смены – ничего страшного, но за несколько минут до прихода следующей!
А меняет меня тихая и скромная женщина, которую присутствие двух пьяных мужиков – совершенно незнакомых – и одного нетрезвого, но знакомого – вряд ли сильно обрадует…
Кошмар!
Судорожно приводя комнату в порядок, я, попутно, тешил себя иллюзией, что за пять минут два поэта успеют протрезветь – совсем сбрендил, наверное.
Звонок телефона застал меня в трусах – я как раз переодеваться начал. (Тут надо сказать, что приезжая на работу у нас принято с проходной звонить в котельную и говорить, что, мол, смена прибыла и идёт. Чтобы дать 10 минут форы предыдущей смене на подготовку – все ж понимают, что разные бывают обстоятельства и мало ли чем здесь ночами занимаются). Сказав сменщице, чтобы она особо не торопилась, я бросился будить Дмитрия Три. Надо отдать ему должное – он проснулся, практически, мгновенно. Совместными усилиями мы подняли и Артиса. Тот, глядя на нас удивлёнными глазами, сказал: «встаю, встаю», после чего незамедлительно обвалился обратно на диван.
Пока я приводил его в сидячее положение, куда-то исчез Дмитрий. Оглянувшись, я увидел его полулежащим на столе – лучше бы он остался на диване! Тело – два метра в высоту и внушительное в ширину – навалилось на довольно хрупкий столик. Меня пот прошиб. Казалось, я уже вижу, как столик разваливается под такой тяжестью. Наплевав на Артиса, я бросился оттаскивать Дмитрия от стола… Точнее, стол от Дмитрия, поскольку это представлялось мне более простой задачей.
Стол сопротивлялся. Дмитрий тоже. Время уходило. Артис, в странной скрюченной позе, обвисал на диване... И тут раздался звук открываемой двери.
Облегчённо – оттого, что уже ничего не мог поделать – вздохнув, я, с приветливой и доброй – как мне хотелось надеяться – улыбкой, повернулся на звук. И испытал шок. Улыбка застыла на губах – в дверях стоял начальник котельной, а вовсе не сменщица! (Такого я вообще не помню – начальник котельной, в семь утра, у нас). Немая сцена длилась довольно долго. Потом, видимо, решив сделать вид, что ничего не замечает, начальник – весело и бодро, чуть заметно косясь на тело, живописно облокотившееся на столик – спросил: «Ну, как дела? Всё в порядке?». Я слабо кивнул. Боюсь, что к тому времени моя улыбка стала выглядеть несколько дебильной. Начальнику, похоже, тоже так казалось. Потому, что он переспросил: «Что-что?». Причём, звучало это так, как будто он просто не расслышал мой предыдущий ответ. Продолжая улыбаться, я опять кивнул – теперь уж совсем невпопад. Видимо, это было чересчур. Опасливо посматривая на меня, несчастный начальник, бормоча что-то вроде: «Ну, вот и хорошо, вот и славно. Я пойду тогда?» – отступал к двери.
И получил этой дверью по спине – вошла сменщица.
Попыталась войти, точнее. У меня вырвался какой-то неуместный, слегка истеричный смешок. Начальник испуганно оглянулся. Сменщица невозмутимо попыталась открыть дверь ещё раз – ей же не было видно с той стороны ничего. Начальник, заполошно размахивая бровями, глазами, носом – всем, что у него имелось на лице – пытался дать понять сменщице, что входить сюда не стоит. Не стоит! Не стоит!!! Сменщица не вняла. Наверное, просто не расшифровала всех нюансов мимики начальственного лица и с упорством, достойным лучшего применения, пыталась и пыталась войти. Но поскольку начальник котельной стоял прямо на пороге – и стоял, надо сказать, насмерть – ей это не удавалось.
Не знаю, долго ли они так могли топтаться, но тут, совершенно некстати, очнулся Артис. С хриплым возгласом: «Который час? Мне ещё гроб забирать надо!» – он соскочил с дивана. Хм, соскочил... Вру, конечно. Он поднимался медленно, качаясь, с полузакрытыми глазами, делая в воздухе какие-то странные пассы руками. Наверное, просто искал, за что ухватиться, но выглядело это довольно зловеще – тем более, принимая во внимание изрекаемый им текст.
(Я-то знал, что речь шла о сегодняшнем спектакле, к которому ему надо было привезти гроб из мастерской, но остальные-то были не в курсе!)
И вот этот живой – но больше смахивающий на неживой – ужас, раскачиваясь и требуя свой гроб, делает ковыляющий шаг по направлению к нам. Дмитрий Три неожиданно приходит в себя, приподнимается со стола и произносит – успокаивающую для Артиса, но не менее зловещую для непосвящённых – фразу: «Не волнуйся, рано ещё, успеешь».
Для нервов начальника котельной это было уже слишком. Прекратив размахивать лицом – мол, если этой дуре жить надоело, пусть заходит! – он выскочил за дверь. Сменщица, надо сказать, не моргнула ни одним глазом, а спокойно зашла внутрь. То ли нервы у неё крепче оказались, то ли фантазия не столь богатая.… Но, скорее всего, дело в том, что она была абсолютно трезвая. В отличие от начальника котельной, которого трезвым видели последний раз трудно сказать – когда, но уж не люди моего поколения – точно. «А ты, Володя, домой сегодня не собираешься, что ли?» - только и спросила она.
Собрались мы только через час.