Сорок шесть, не семнадцать, а он был как мальчик, наивен и пылок.
Все искал, и искал Катерину, полюбив, образ светлый картины.
У друзей, из дворянских кровей, почитавших за честь визиты Тараса, малоросска служила в палатах. Подметала и мыла посуду.
И в девочке, явно умом не богатой, но юной, и свежей, и статной,
Тарас, углядел, образ девы пугливой. Увидел в ней в райские
кущи. Идет через поле сбирает букеты. Гордились сухими бы в Солсби. Лукерья понюхает, носик наморщит, и выбросит веник.
Он, девочке дал и свободу – квартиру, учебу, природу.
Но свято хранил, целомудрье Ликеры – застенчив был с ней, до предела. Кто с нею, Лукерья не знала. Какой то пердун, лысоватый.
И гений, спустившийся с неба, что б принять огонь Иоанна,
сердился, и бился, и плакал, но так не добился любви.
Испорченной, юной, безвинной Ликеры проклятой.
На высокой горе, он теперь, озирает как шумит, и ревет, и страдает
Днипро.Рядом с ним, невидимкой прекрасной, говорит тихим голосом Катя. Все, что было с Лукерьи, как воды ушло.
Есть жена у Тараса и хата.