Иногда мне кажется, будто ребенок тянет ко мне ладошку. Вот уже пальцы его касаются моей руки… в этот миг все остальное уходит и боль моя вместе с ним и ничто никогда… и я просыпаюсь.
Примириться с тобой, тем который внутри меня, оказалось просто. Увидеть тебя, того, что никогда не был со мной, … нет,… пожалуй, мне следует отказаться… некоторые вещи, слова и лица теряются и ничего с этим нельзя сделать…
Мимо в пальто проходит Фрейд.. Я делаю ему ручкой – он показывает мне язык. Мы хохочем. Я говорю ему, что бессознательное - это я. Он делает выпад и, падая, роняет, что бессознательное – это он. В таком случае Вы – мое либидо – заявляю ему я. Он огрызается, мол, от либидо слышит и протягивает мне банан.
Обычно за красивой фразой типа «разбиться стеклянным гоблином» скрывается «я люблю тебя, дура». Потому я не верю в красивые фразы. Впрочем, я не верю и в слово «дура»… такая странная логика.
Зигмунд улыбается.
- А не пройтись ли нам по лепесткам вишни, - предлагает он.
- Извольте, - отвечаю я, и беру его за руку. Под ногами шелестит… но я не вижу причину шелеста. Поверив в то, что это именно лепестки, иду за ним.
- Впрочем, это не лепестки, а листья.
- Уже ли наступила осень?
- Да. Март. Сошел снег. И идем мы по осенним листьям. То есть по осени,… хотя конечно же март. То есть весна. А впрочем, как вам будет угодно…
- а теперь мы идем по змеям… по ядовитым змеям… по ковру ядовитых змей… по канатной дороге… по канату…под канатом пропасть… пасть… и чьи-то клыки – скалится Фрейд – смыкаются над вашей головой
- боитесь ли вы темноты? – спрашивает он меня и чиркает спичкой.
- В таком случае я предпочитаю темноту – отвечаю ему я, и спичка гаснет.
- А вы не из пугливых, - замечает он.
- Нет, просто иногда при выборе видеть или не видеть неожиданность неравнозначна.
- А ведь черт побери!… плохо сказали – говорит он и глотает спичку, затем на французский манер добавляет, - птички… мадам Козявкина… А вас это не забавляет? Вы любите его – он не любит вас. Он любит вас – вы не любите его. Так в чем же смысл? Глупость, матушка, глупость и никакой логики.
Зигмунд пинает канат – канат превращается в змею – змея превращается в лист – лист становится лепестком вишни.
- Мууууу – говорит он – обратная сторона ууууум-а. Софистика, матушка, софистика и ничего более. Даже не шизофрения. А все-таки зря вы от банана отказались… не огурец же, ей-богу. Впрочем, как пожелаете.
Тут он вспоминает, что шел по каким-то своим делам и делает мне ручкой – я показываю ему язык и предлагаю банан.