С утра была задумчива Мария,
И сердце ей теснило все сильней,
Когда внезапно ангел горнекрылый
Предстал, как пламя белое, пред ней.
К устам своим поднес он тихо палец,
И вспыхнул прядь позолотивший нимб,
И в ноту благовещенья вплетаясь,
Смиренно встала дева перед ним.
Еще безмолвно ангел к ней склонился,
В одежды лучезарные одет,
И снова нимб как светом озарился –
То был грядущих упований свет.
Он протянул ей ветвь нетерпеливо,
Что приняла она своей рукой,
И прошептала веточка оливы,
Когда родится мальчик и – какой.
И вот они стоят в единой раме
Судьбы, мгновенья, облаков и звезд, -
И он, почти не шевеля губами,
Чуть слышно имя деве произнес.
Как будто вся земля внимала звуку
И стихли голоса и трав, и вод,
Когда Мария положила руку
На свой, уже не девичий, живот.
И вдруг она увидела воочью,
Как на ладони божьей, все подряд:
Волхвов, звезду, Египетские ночи,
Голгофу, крест и Гефсиманский сад,
Иуды усыхающее древо
И муку, что века не перенесть,
И ангелу сказала робко дева:
- Зачем ты мне принес двойную весть?
Уста ее бледны, а очи – строги,
Еще чуть-чуть – и рухнет вниз без сил,
И молчаливо в дальние чертоги,
Слегка смущенный, ангел отступил.
Она ж стояла, словно изваянье,
Прижав оливы ветку к животу,
Стояла, как немое вопрошанье,
Предвидя, матерь божья, пиету.
Она стояла боговой мишенью,
Рост ощущая скорби и души,
Но ангел подошел и в утешенье
Два слова громко произнес в тиши.
И осчастливлена благою вестью,
Ее душа прияла те слова,
И эхо повторяло: - Он воскреснет, -
И ангел рек: - Прощай, до Рождества.
До Рождества, Мария, до начала,
Все будет хорошо, придут волхвы…
И ангела прощанье прозвучало,
Как богово признание в любви.
Она не стала преклонять колени,
Вняв беглому движению руки,
А он помедлил и крылом лилейным
Слезу утер с Марииной щеки…