Призвание

 
      Лавра.
Я помню эти купола
На нестерпимо синем небе.
Средина августа была.
И мысли о воде и хлебе
Всходили в слабый детский ум...
Дорога... И мотора шум...
И звезды, что сияли ярко.
И жарко , нестерпимо жарко...

Мне помнится лицо монаха.
Его любовь была без страха
И отражалась на лице.
Сияло на Царя венце
Непреходящее страданье.

Неведомое упованье
В глазах читалась прихожан.
Но для надменных горожан
Святыня не имела цену.
Любовь считалась за измену
Растленным похотям земли
(Судить иначе не могли).

И вот, не знающие Бога,
Стоят у Божьего порога
И лба не крестят. От отец
Имеют обольщенье бесов.
И крест, и ризы, и венец -
Лишь атрибуты мракобесов.
И хвалят мысленно Петра:
Де, монастырь закрыть пора,-
Интеллигенция ретива.
(Неплодоносная олива,
И доброго не жди плода.)    

И трезвости, и даже меры.
Благочестивого труда
И той, что зиждет царства , веры.
Она бойка лишь на язык.
Умом работать не привык
Интеллигент самовлюбленный.
А только видимость ума...
Вот века нашего чума,
Недобрый плод. Грехом плененный,
Наук неумный неофит
Своей гордынею горит
И услаждается обманом:
“Что, дескать, долгогривый, взял?”
(Гагарин Бога не видал). 

Благочестивые монахи
В печали, но не в плотском страхе,
Взирают скорбно на невежд,
Не опуская долу вежд.
“Прогресса” лошадь ломовая “,
Свет разума и мира соль,
Иного разума не зная,
Не чувствует чужую боль.

Наверно, не совсем здоров,
Кто в "преложение даров"
Способен верить простодушно.
Скорей забавно, а не скучно,
Что есть такие дураки.
Нам в это верить не с руки.
 
Но между тем экскурсовод
Ко храму чередом ведет.
Покоится с мощами рака
Здесь Сергия. И тоже -мрака,
Само собой, являет след.
(От клерикалов много бед
На глупой голове народа.
Теперь господствует свобода.)

Еще, я помню, удивлялся:
К чему пускают в “божий  храм”
Молиться - лишь музей потребен.
(Не должно разрешать обман,
Обман не может быть безвреден!)
Теперь бы только посмеялся,
Услышав “здравые слова”.
Дорога к истине крива.

У врат, на крепостной стене,
табличка в память о войне,
войне семнадцатого века.
Тогда, без страха и упрека,
Сложили голову свою
Здесь два хрестьянина отважно,
С собой католиков взорвав.
(Но это, впрочем, маловажно.
“Своя своих не познаю”.)

Таким я в дальнем детстве был.
Я помню. Нет, я не забыл...
Смотрел на каменные стены,
Еще не зная перемены
Своей судьбы, - и знает Бог,-
Тогда я знать Его не мог.

В уме ничто не ворохнулось,
Но чувство все же шевельнулось...
Достоин восхищенья тот,
Кто душу на алтарь кладет
В борьбе с законными властями
(Но не греховными страстями).
.
Пока оставим нашу повесть
Про воскресающую совесть.
Мальчишка, и отец, и мать...
И сердца нежно благодать
Касается. Он вспомнит это
Лет через тридцать Божье лето.

Оно придет на ум тогда,
Когда рассыплется опора.
Он станет беден, наг и сир.
Когда ему постынет мир.
Но это будет так нескоро...

И вспомнится ему звезда
На куполе, и купола,
И вязи каменной узоры.
Там - уготован брачный пир,
Там - мироточивый эфир,
Там - вера, что колеблет горы.

Седое в камне богословье
Нам проповедует любовью.
Глухому уху - благовест,
Уму худому - Вышний крест.

Глаголет в красках умозренье
О том, что смерть и что спасенье.
Но затуманенным умом
Мы путаем добро со злом.
Что, человек, твое призванье?
Объят скорбями бренный мир,
Но осыпается кумир
От духа Вышняго дыханья.

Да, предки некогда смиренно
(Днесь имя их благословенно)
Сию созиждели обитель,
Чтоб Бога славить на земле,
Затем, что мир лежит во зле,
Страдающий жизнелюбитель.

Пришла история к концу...
Неповзрослевшему юнцу
Сие едва ли будет внятно
(Мораль нисколько не занятна).

За сим закончу изложенье.
Потомков наших вразумленье
Покоится в Его руках.
Аз есмь... Еже писах- писах.
Пусть суд не будет мне поспешен,
Зане бо немощен и грешен.

Историю сию смиренно
Решился я поведать Вам
Лишь волею Того (не сам),
Чье имя преблагословенно.

Я помню эти купола.
Их память свято сберегла.
И купола, и страх священный,
Его зерна посев нетленный...
Там мира похоти  - ничто,
Ведь истина не “что”, а “Кто”...
Вот истины исповеданье.
Аминь. Дальнейшее - молчанье ...

Покуда сердце изнеможет
И сокрушится гордый ум,
Лет тридцать минет... И, быть может,
Сегодня плод усердных дум
Созрел... И муки, как награду
Теперь готов я понести.
Я знаю малую неправду
И солнце  истины - Руси.
   
          ***
Не в силе и во славе в этот мир,-
В обличье бедном, зрак раба имея,-
Пришел Христос собрать на брачный пир
Своих овец - от еллина до иудея .

Но Царства сын Евангелью не внял.
Его услышал сын народов диких.
Так немощное мира Бог избрал,
Чтоб посрамить и мудрых, и великих .

         ***
Когда наш Царь и Бог был поднят на кресте,-
Стояли рядом только две Марии.
И слезы проливали о Христе,
И сокрушались их сердца простые.

И, сокрушая сердце, Иоанн
Смотрел, как на кресте страдал Спаситель,
Как кровь точилась из гвоздиных ран,
Как слева богохульствовал хулитель.

И умер Царь - история проста.
И в вечеру бесчувственное тело,
Как пишет Матфий, сняли со креста
И положили в склеп, чтобы истлело.

Но дух живый преображает прах,
И плоть, преображенная страданьем,
Повергнув мирных стражников во страх,
На третий день воскресла по писаньям.

Отвален камень. Пуст холодный склеп.
Христос подал рабам своим спасенье.
Да вкусит грешник жизни вечной хлеб.
Ликуй, земля, во славу Воскресенья!

  ***
По небу ходят хороводом
Отряды выросших грачей,
Пока  высоки неба своды,
Но холод к ночи горячей.

Без взмахов, распластав крылами
Прозрачно - синий небосвод,
Они плывут над головами,
Река печальная течет.

Идут над светлым редколесьем.
Как труден расставанья миг.    
И на луга из поднебесья
Летит гортанный переклик.

Над неприютной и враждебной,
Над близкой и родной землей,
Высоко, над листвою медной,
Над торопливою рекой.

Они летят в пучине света,
Тоскуя о чужой  земле,
И осязают посвист ветра
В упругом сливовом пере.

         ***

Поэзия живет не для поэтов,
А для простых, обыденных людей.
Ментов, учителей - секрета нету.
И даже - проституток и б...  .

Он изольет, что на душу положит
Талант, продутый Божьим ветерком.
Бедняга безъязыкий тоже сможет
Заговорить высоким языком.

        ***

Вновь перед отлетом в день осенний
Гомонит летающий народ.
Я припомню череду пленений,
Помяну Египетский исход.


Как кричит отчалившая стая...
Замирает человек земной,
Радости и муки постигая
Роковою русской глубиной.
               
        ***

Из прошлого на наши беды
Глядит, молитвен и суров.
А славной памяти победы
Не отыскать живых следов...

Взнуздав несказанные стоны,
Чтоб ни слеза не пролилась,
Молчит и смотрит из иконы
С печалью благоверный князь...

Руси святой прямой потомок,
Я знаю, как я должен жить.
Бысть клич спокоен и негромок,-
Звать Александра. Немцев - бить!

           ***
Спорь с постылою судьбою,
Не жалея сил и жил.
Не труби перед собою,
Если благо сотворил.

Уповай, сынок, на Бога.
И, земных людей любя,
Не посетуй, что убога
Наша милая земля.

      ***
Тишина над осенней водой.
Мне пригрезился вечный покой.
Глянь: на глади осенней воды
От берез золотые следы.
И небес голубому шатру
Внятна песня берез на ветру.
Плещет тихо рябая река.
Как надежда на чудо крепка...

       ***

В том доселе знаменитом лете
Неводом ловили рыбаки.
Сколько ни закидывали сети,-
Доставали только пустяки.

Симон и Андрей сидели в лодке,
Размышляя, где свершили грех.
Подошел спокойною походкой
К лодке загорелый человек.

В утреннем неярком бледном свете
Бедным представал одежд покров.
Он сказал: - Забрасывайте сети.
Братья, вас богатый ждет улов.

Симон посмотрел и плюнул злобно:
-Мы всю ночь ловили напролет.
Улыбнулся странник им любовно:
-Рыба в сети к вам сама придет.

Бросили - и сеть полна добычей.
Бросились Христа благодарить.
Тот в ответ им : - Новый дам обычай.
Человеков будете ловить.

И, с глазами дерзкого подростка,
Вместе - и земной, и- неземной,
Улыбнулся и сказал им просто:
Все бросайте и пошли со мной!

           ***

Ужели, братья, помышлять о хлебе?
Служить растленным похотям земным?
Нам уготовил Бог венцы на небе.
Земное благо зыбко, словно дым.


Минуем мы земные обольщенья,
Тебя отвергнем, тленная тщета.
Украшенная даром рассужденья,
Духовная сияет нищета.


Как ныне лепа эта безрассудность!
В сплетении бытийственных стихий
Она свергает гибельную мудрость
Во зле погибших жалких лжемессий.

            ***

От Херсонесского истока
Берет начало Третий Рим.
И смотрит море синеоко,
Как небо плещется над ним.

Хранят реликтовые рощи
Дыхание былых веков.
Лазурь небесная полощет
Одежды нежных облаков,

Теряя отблеск совершенства
В кипении земных начал.
Для сердца бедного - блаженство-
Волны бряцающий кимвал.

Как сотворенное светило,
Из волн выходит новый день,
А ветра бойкое кормило
Дерев раскачивает сень.

Веков протекших драгоценность
Неотторжима от земли.
И прославляя жизни бренность,
Поют под ветром ковыли...

          ***
Будь я птицей, улетел бы в небо.
И, купаясь в белых облаках,
Я бы не просил у Бога хлеба,
Потому что все земное - прах.


Бога славит всякое дыханье:
И потребна мне иная снедь,
Лучшая - за гробом воздаянье
И стихов ликующая медь.

    ***

Коньки на крышах, петухи на ставнях.
Те голуби, что  на князьке крыльца.
Теченье дней меня уносит плавно
В последний путь к обители Отца.

Узорное белье и полотенца:
Исходу мира верен значный ряд.
Как дика рассудительному немцу
Надежда на небесный вертоград!

       ***
Прозреть пытаюсь путь земной
В приюте, занесенном снегом.
Один. И никого со мной.
И дом мне видится ковчегом.
 
Как Каллист Катафигиот,
В познанье соблюду я меру.
Пусть сердце мудрость обретет
Вперед ума поставить веру.
 

    ***
Укрепи меня, Господь!
Силы на исходе.
Страждет немощная плоть,
Ропщет по природе.

Твой глагол, как смерть, тяжел.
Не в твоей ли власти
Оградить меня от зол,
Дать мне каплю счастья.
    

           ***
Мама умерла, не веря в Бога.
Я и сам тогда безбожник был.
В храм меня вела Твоя дорога.
Мне дорогу эту ты судил.

Зрит Нерукотоворный Спас сурово
На свечу за умершую мать.
Сколь потянет искреннее слово?..
Не закон спасет, но благодать.


        ***

По серому небу бегут облака.
Река отражает движенье.
Касается ветер сухого песка,
Песок повергает в круженье.

И рябь от воды, и камыш зароптал,
Природной захваченный страстью.
Любовь обретает обычный финал,-
Как лето ушедшее счастье.

Постой, погоди! Не догнать, не вернуть...
Растаяли легкие тени.
Любовью оплачена грустная суть
И мука любовных парений.

      ***
Плоть тяжела, но легок светлый дух.
Ему достанет силы и искусства
Страстей житейских обреченный круг
Увековечить обреченным чувством.

Пусть искушает мудрость, как змея...
Но простота не может соблазниться.
Трагедия земного бытия
Смогла из духа музыки родиться.

Горюет ангел о моей судьбе.
Но эта мука претворится чудно:
Я затрублю на огненной трубе
Как ангел, высоко и безрассудно.

       ***

Великий слог молитвенного слова.
Тропарь, прокимен, ирмос иль кондак
Гремят как гром восторженно-сурово,
И в этом есть для сердца добрый знак.

Живым покровом благодатной тайны
Хлеб жизни вечной подается здесь.
Здесь Бог от века Сущий, Безначальный
Гордыню смирит и низложит лесть.

Распев знаменный не напомнит опус.
Вернее истины осьмиконечный крест.
И возвещают православный отпуст
Совсем не так, как  “Ite, messa est”.            
      ***
В час шестый горячее светило
В небе продырявило окно.
И кровоточаще осветило
Бледное и пыльное стекло.

И взобралась с гибкостью гадючьей
По террасе дикая лоза.
И густели сливовые тучи.
И вспухала близкая гроза.

    
    ***
Небо заклубилось облаками,
Белой осыпается крупой.
Гаснет в феврале холодный пламень,
Источился с неба свет слепой.

В доме за высокими снегами
Ладен к переплету переплет.
Там поэт, терзаемый стихами,
К Богу собирается в полет.

       ***
“Еще одно, последнее сказанье...”
А там, кто знает, если буду жив, -
Осуществится грешное желанье,
Обрящет утоление порыв.

Земное счастье грезится герою,
Но путь пророка скорбен и тяжел.
Ищу я утешения - не скрою,-
В скорбей юдоли от житейских зол.

        ***
Было как-то в зимний день короткий,-
Постучался человек захожий.
Попросил поесть и обогреться.
В дом его хозяйка пригласила.
Он вошел, крестяся на иконы,
Скинул полушубок свой нагольный.
Указала сесть ему хозяйка:
Де, в ногах, известно, правды нету.
Человек продвинулся по лавке
В красный угол, прямо под иконы.
Как едой немного обогрелся,
Рассказал, как ехал по Сухоне.
Говорил про пастуха и церкви,
Что стоят без куполов и звона.
Было добро речи гостя слушать,
Навернулись искренние слезы,
А над ними радугой сияла
Богородица в венце чудесном.
Только гостю собираться нужно,
Нужно было ехать в Воробьево.
Он присел к печи и чаю попил,
И заторопился на автобус.
Подождать хозяйка попросила
(Пироги не поднялись покуда).
Обнял он ее, сказал “спасибо”,
И ушел (а сумерки сгущались).
Глянула в окно - он в белом поле
Поспешал походкою усталой.
Уплывал как ангел в тьму ночную
Человек блаженный и убогий.
Тут она окно перекрестила,
За него от сердца помолилась.
      ***

Оттого Россия велика,
Что умнее были наши предки.
В чадородье не было греха,
И в домах не выводились детки.

Я, Бог свят, женился бы тотчас,
Да жену найти надежды слабы.
И детей рожать на грех как раз
Разучились, верно, наши бабы.

     ***
Покинуть мир придется, как ни жаль.
Течет река из дальней дали в даль,
И буйный ветер разметал листы,
И треплет облетевшие кусты.

Там, за рекой, рыдает благовест.
Парит, как птица, православный крест.
И я не знаю, сколько я смогу
Еще пробыть на этом берегу...

     ***
Я шел весеннею дорогой.
Бежали мутные ручьи.
В грязи, на насыпи отлогой
Сновали бойкие грачи.

В умытых окнах отражалась
Лазурь и синева небес.
А в небе ласточка плескалась,
Гудел под ветром светлый лес.


И колокольцев звон пасхальный
Летел над тихою рекой,
Ликующий и беспечальный,
Непререкаемый, лихой.

Невидимо вливался в душу
Глагол божественной любви.
Она держала воды, сушу
И тяжкий груз грехов земли.


Она касалась чистым духом
В нее не верящих людей,
И я нащупал чутким слухом
Течение минут и дней.

Я шел в предчувствии разлуки.
Мне покидать казалось жаль
Земные радости и муки,
Земную прелесть и печаль.

   

         ***
Я знаю, сын возьмет оружье в руки.
Как постоянна русская судьба...
Теперь учи военные науки -
Тебе не в радость радости раба.

Он в бой пойдет за родину и Бога,
Как повелось  от века на Руси,
Меня и мать оставив за порогом.
А Ты его, о Господи, спаси!

    ***
А может быть, совсем иначе жить?
Вставать со светом, кратко помолиться...
И счастье не пытаться воротить,
И в спор с судьбою больше не стремиться...

Послушай, не довольно ли чудить?
Работа, сын - да разве это мало?
И все-таки - судьбу поворотить
И в сорок шесть опять начать сначала.

И снова мир живой, как дар, принять
И захмелеть от кипенного света,
И снова без ума всю жизнь отдать,
Как в то незабываемое лето!

     ***
Я, как водится, жил-не тужил,
Думал - вечный, известное дело...
И девать было некуда сил,
И до Бога мне не было дела.   

Только знаешь - в негаданный срок
Сердце встало и умер я, было.
И тогда я воззвал к Тебе, Бог
(Сердце слово под спудом хранило).

“Мне не время сейчас умирать:
Сын мой мал. Кто его воспитает?
Бог поверил - вернул меня вспять.
Вот короткая повесть простая.

Для любви и для нежности срок.
Для всего, что бывает земного.
И не выдернуть лыка из строк,
Как из песни не выкинуть слова.

       ***
В день осенний слабые лучи
Из-за туч земли коснулись бедной.
Улетели бойкие грачи
От зимы холодной и бесхлебной.

Над собором плыли облака,
Ветром погоняемы бесплодным.
И гусиной кожею река
Покрывалась в октябре холодном...

      ***
Плыви, мой друг, отважно,
пока достанет сил.
Ты правдою сермяжной
Поэтов удивил.

Тебя услышат дети
Из будущих веков:
На том и этом свете
Хватает дураков.

Тебе спасеньем будет
Зеленая весна,
И, как жена, полюбит
Могучая сосна.


Верховной силой свергнут
В земную глубину
Нечестия и скверны,
Не имущий жену.

     ***
Может быть, в раю живут собаки
И не помнят болей и обид.
Там растут целительные злаки
И ни капли сердце не болит.

В мир давно обещанного мрака
Я сойду, и верю, что потом
Бросится ко мне моя собака,
Радостно крутя свои хвостом.

     ***
В давно забытый день осенний
Дремали стылые поля,
И древних памятей скрещенье,
И оскудевшая земля.

Дрожали золотые листья,
Тумана таял легкий след,
За мудростью расхожих истин
Таились тайны древних бед.

И в день осенний, как издревле,
Был в небесах разлит покой,
И одинокий купол “Нерли”
Парил над узкою рекой.

А солнце согревало стены
И башни старого кремля,
Покоилась, не ждав измены,
Великорусская земля...

Интеллигенция смотрела
На красоту воздушных стен.
Минуя ум, душа хотела
Обресть черты былых времен.


И памятью, живущей в крови,
Она касалась краткий миг
Огня Божественной любови.
Ее сжигал безмолвный клик.

И тихо голосили листья
Над тихою водой реки,
И шли на битву небом чистым
Великорусские полки...

И, русских призывая к брани,
Трубя в трубу что было сил,
Над нами в час воскресный ранний
Летел архангел Михаил.

     ***
Лежит великая земля
От поляков до Океана.
Леса, и горы , и поля
До срока спутаны туманом.

В огне пожаров и разрух
Смертельные врачуя раны,
Мы закалили русский дух
В суровой школе Чингиз - хана.

До срока торжествует мрак.
Пока недвижны наши силы.
Но крепнут мускулы и жилы.
Восстань - и расточится враг.

      ***
Безумные дети безумных отцов,
Что божия страха не имут,
Не помнят начал и не знают концов,
Как травы по осени минут.

Восстанет Россия великих святых,
Восстанет из тлена и праха,
Как солнце, в сердцах воссияет простых
Смирение божия страха.

      ***
Разве женщине душа нужна?
Ей нужны обыденные вещи.
Как бы ни была любовь нежна,
Бренное удерживает крепче.

Слаще жизни милой поцелуй,
Но насущное прочнее благо.
Слезы что - всего лишь только влага.
О любви ушедшей не горюй.
      
        ***
И ритм, и музыка, и нота
Рождают властно дух стиха.
Невыразимого полета
Иллюзию хранит строка.
Моею напитавшись кровью,
Небес дыхание храня,
Одушевляется любовью
Сей род незримого огня.
Нездешний сын земной отчизны,
Как Иов, духом нищ и гол,
Я заплачу ценою жизни,
Чтоб воплотить ее глагол.

    ***
Вновь на землю выпали снега,
Но сойдут, как в землю сходят люди.
И мгновенно Лета погребла
Огнь, пылавший в глиняном сосуде.

Жизнь мгновенна, истина проста.
День недолог, слишком век короток.
Крепко сжав скорбящие уста,
В сердце скрой болезненную ноту.

Знает сердце истинную страсть:
Ей оно восторженно пылало.
Памяти дана такая власть -
Ту же жизнь переживать с начала.


Эта книга писана о нас:
Радостях земных, земных печалях.
Мы ее прочтем в грядущий час
В небесах на огненных скрижалях.

       ***
Высокая, как детство, простота.
Обычная российская повадка:
Привычная мужская слепота
И женская извечная загадка.

Воистину, сильна как смерть любовь.
За тихим словом скрыта бездна чувства.
А сердце повторяет вновь и вновь
Совсем простое, чуждое искусства.

Великий африканец говорил,
Что паллий превосходнее, чем тога,
И формулу навечно утвердил,
Что истина в без - умной вере в Бога.

Но Бог есть бесконечная любовь
Без предпочтенья в племени иль роде.
И люди повторяют вновь и вновь:
Душа есть христианка по природе.

Совсем не глупость - эта прямота.
Она - благословение от Бога.
Она есть благородная черта
Стоящих у великого порога.

     ***
Интеллигентская харизма
Демократических знамен
Исторгла нас из коммунизма.
Пожалуй, слаще редьки хрен...

Велеречивым обещаньям
Отныне веры я не дам.
Свободы праздны вопрошанья:
Ее познал я по плодам.


В заботах о насущном хлебе
Созрел единственный ответ:
Свободны будем мы на небе,
А на земле свободы нет.

Гуманистическое “credo” -
Исток и смерти, и разрух.
И скорби я несу и беды,
Чтоб воплотился русский дух.

 

   ***
    Спаситель

“Не пугай меня, сатана.
Так Отец предрешил от века.
Да, меня родила жена.
Человек и Сын человека.

От Израиля ветхих лет
Пребывал человек в дремоте.
Исполняя с людьми завет,
Воплотился Господь во плоти.

Лучший путь для меня отверст
Во спасенье земному дому.
И взойду я как раб на крест,
Ибо славы не дам иному.

          ***
Изменяются земля и небо.
И преходит скоро бренный мир.
То, что было - обратится в небыль.
Расточатся аэр и эфир.

Но как не забудется дитя,
Если женщина кормила грудью,
Бог - любовь, созданье освятя,
Сотворил не камень иль орудье.

Я свободен. И моей любви
Ищет тот, Кто сотворил светила,
Их подвесил в небе для земли,
В Ком любовь к творенью не остыла.


Он меня с терпеньем ожидал,
В сердце человеческом читая.
Я грешил и падал и вставал,
В скорби и трудах изнемогая.

                ***
Против Бога ангелы восстали,
Не хотя гордыни побороть.
Духи вечной злобы с неба пали.
Духов злобы с неба сверг Господь.

Ниспадая с высоты небесной
И вращаясь около земли,
Обольщали смертных ложью лестной,
Чтобы видеть Бога не могли.

Не неси Предвечному упрека:
Смертный одолеет древний рок.
И как в книгах писано от века,
В человеке воплотился Бог.

В день последний Он придет к нам снова,
Чтобы живших с милостью судить,
Человека освятить земного,
Человеку небо подарить.

Словно лист с увянувшей лозы,
Словно сгнивший плод со смоковницы,
Внидет в бездну воинство Денницы
В вихрях очистительной грозы.

На кресте мы зиждем мир и дом.
Плоть и кровь - спасения залогом.
И восставши падшим естеством,
Человек неразлучимо с Богом.

Воистину он Тот, Кем нам себя назвал,
Что Книга книг столетья предрекала.
Спасая мир, за нас он смерть принял.
Христос есть Cущий от начала.

           ***
Имеет в небе основанье вера,
Моя надежда и моя любовь.
И освещает огненная сфера
Земную твердь от века вновь и вновь.

Любови суть светла и бескорыстна.
И от тебя не хочет ничего.
И как любовь не ищет своего
Обетование высоких истин.

К добру стремясь, страдаешь ты во зле.
Помилуй грешных, Всемогущий Боже.
Двуногое животное не может
Спокойно жизнь устроить на земле.

И путь идущим, Боже, освети.
Ведь путь во тьме не различает веко.
Раз Бога человек не смог найти,
То сам Господь находит человека.

Да, пастырь ищет блудную овцу,
Но вовсе не для строгих наказаний
(И помнить зло не свойственно Отцу):
А чтоб спасти от смерти и страданий.

           ***
Когда иссякнет русское начало,
В иссохшем русле не найдешь воды.
А мне какая бы судьба не пала,
Не отвернусь от смерти и беды.

Под этим небом некогда родился,
Под этим кровом ел я русский хлеб,
Безблагодатным миром отрезвился,
И разорвал скрещение судеб.

Язык, мое сокровище земное!
В нем отблеск бестелесного огня.
Огонь, который я себе усвоил,
По милости сошедший на меня.

Одолевая бешенство стихии,
Я Силу Неподвижную обрел.
Отбросив обретения пустые,
Я смог увидеть, как я нищ и гол.

И пусть мои изнемогают плечи
Под тягой мне сужденного креста.
Да, было утро. Знаю, будет вечер.
И я уйду, не миновав Христа.


Памяти В.В. Кожинова

Умер умный критик,
Русский человек.
Как зеница вытек
Отгулявший век.

В светлый день Татьяны
Дом оставил свой.
К смерти на свиданье,
К Богу на постой.

Сверху на Россию
Ты глядишь сейчас.
Небеса пустые.
Помолись за нас.



14.04.2002
От участи трагической Гуана
До размышления иного рода.
Холера продвигалась невозбранно,
Но не было из Болдино исхода.


Раздумие над действием безверья,
В сообществе, грехом отягощенном.
Чума и смерть, ломящиеся в двери.
И человек  в отчаянье бездонном.


Как в жизни задохнувшейся без цели,
Когда людей оставили надежды.
Они упиться сущим захотели,
Доколе смерть им не закрыла вежды.

Проклявшим утешение земное,
Осталось, видно, только тешить беса.
Трагедия безбожного героя.
Пир при чуме – и вышла эта пьеса.

          ***
Есть боль. И есть покой души.
Не две ли птицы… Да, я знаю.
Спокойно веруй и дыши
Ты, Божий мир не отвергая.
И ропота не стоит несть,
Когда твоя нужда известна.
Исполнет, нет ли – мы невесть,
Уместна или не уместна.

          ***
Не добродетель, но смиренье.
Лишь ей награда – не труду.
Духовное перерожденье.
Иначе в Царство не войду.

Храмину зиждут ли зимою,
В фундамент не кладя цемент?
Растлен земною суетою
Миролюбивый инсургент.

Он проповедать ловит случай
Куда как боек и речист.
Его софистике научит
Диявол – первый гуманист.

      ***

Доколе не окрасил кровью пот,
Молился, разбудив не в силах спящих.
От сотворенья заключен исход
В чреде веков, на этот мир смотрящих.

Что писано,не должно изменить.
С самим собой свершается боренье
Да, он готов из этой чаши пить.
Свершилось Гефсиманское моленье.

Плоть человека одолеть в борьбе.
Любови горней тихая вершина.
“Как Ты, Отец, во мне, а Я – в Тебе,
 Так и они да будут в Нас едино.”

Еще не время света и зари.
Еще не время воскресенью, чуду.
В ночи горят тревожно фонари,
И стражники ведут с собой Иуду.


         ***
На доску мелом чтоб слова свести,
Своей рукой слабеющей он пишет.
Его стихи не можно превзойти.
Встать можно рядом. Но не выше.

И мнится, все земное унесет
Та времени река в своем стремленьи.
Пусть разум основанье извлечет,
Но вовсе не забвенья, а трезвленья.

        ***

Вот растеклось весеннее тепло.
Сереет снова высохшая грядка.
И вот пора трудов, пора порядка
Уж рядом  -  время грабель подошло.

Сгрести пора иссохшие листы,-
Что буры, некрасивы и убоги.
И май стоит на самом на пороге
И кажет мне зеленые черты.




      Душа поэта

Уму зеленому не внятно,
Сколь замысел творца нечист.
Им выведен безблагодатно
Печорин – нравственный  садист.

Любоначалие, гордыня.
Страданье – пища для ума.
Герой не чувствует святыни
И не находит божества.

Одне останки чувств остывших…
Жестоко ближних не любя,
Он погублял его любивших,
Как губит любящий себя.

Искав насыщенную гордость,
Что счастием именовал
Души – бесчувственная твердость,
Со смертной горечью фиал.

“Зачем же я на свет родился ?
Земля, дубовая доска…
Чей замысел над нами сбылся?
И дальше что – тоска, тоска…”

Как некий изверг человека.
Души безбожной жуток крой,-
Постигни сущность имярека.
Вот времени сего герой.

Где бытия лежат основы?
Сам рассуди и сам реши.
Зачем поэт выводит словом
Историю своей души…

       ***   
Жил подвижник в пустыне далекой.
Подвизался под сенью могил.
Лишь горячее солнце Востока
Зреть могло, как он путь проходил.

Перенесший с терпением муки.
Но однажды ослаб его дух.
Лег главой на тяжелые руки
И во сне услыхал его слух,

Глаз увидел: на длинной дороге
Человека и Божьи следы.
И успел разобрать он в тревоге –
Кое-где исчезали ряды.

След один на песке оставался.
То на поприще года, то дня.
Скорбный дух от сего возмущался:
Для чего Ты оставил меня?

И подвижник дал волю упреку:
Где Ты был, как я падал в трудах?
А Господь отвечал человеку –
Я тогда нес тебя на руках.

     **** 
Зачем певцу гордыня мира,-
Глагол прочнее неземной.
Вот для чего и жизнь и лира
Мне были вверены судьбой .

Искусству ремесло подножьем,
Но стих одушевляет дух.
Слагать стихи во славу Божью,
Земной чтоб уязвлялся слух.

И поприще пройдя земное,
Достойно перейти за край
В чертоги горнего покоя
(Но не предмет для слова – рай).

Чего ты хочешь, здешний житель,
От жизни дольней, кратких лет?
Быть где твои сыны, Спаситель
И где незаходимый свет.

      ***   
Слова обычные слагать,
Жизнь обозревши остраненно.
Пред Божьей правдою смиренно
Свое бессилие признать.

Не отыскать вовне предлога
Для оправданья: грешник я.
Свобода выбора – от Бога,
Не от теченья бытия.

Я сам – сосуд нечистый, скверный.
Я – раб негодный, раб неверный,
Под спудом прячущий талант,
Но я готов вернуть кодрант

Последний. Не моя пусть воля,
Но воля ,Господи, Твоя.
От писанной Тобою роли
Не отступить надеюсь я.

И коль из грубых уст взовьется
Язык нездешнего огня,
Помилуй; если в мир прольется
Соблазн – то не через меня.
       
       *** 
Не то – жить или нет России…
Другая мысль душе внове.
Когда приидет день Мессии,
Найдет ли веру на земле?

А дети? Разве лишь о плотском
Печется и хлопочет дух?
В самосознании сиротском
Что видит око, слышит слух?

Как сердце тлеет в праздной муке.
В душе – безбожия тоска.
Им вечно иссякать в разлуке,
А время – струйкою песка…

      ***   
Свободы призрачной холопы,
Искатели  земных венцов.
Глас обезбоженной Европы
Нам пуще дедов и отцов.

Отдав правленье жадной своре,
Врагам надменным на посмех,
Моя страна лежит в позоре,
А все сознать не хочет грех.

В оковах умственного тлена,
Гордыней мира пленена.
Что, помогла тебе измена,
Моя несчастная страна?

Сознай, что избранные люди,
Творя постыдные дела,
Напрасно ждут, пуская слюни,
Подачки с барского стола.

Сознай в себе иные силы,
Тебе – небесная стезя.
И у отверстыя могилы
Восстани, Русская земля!

          ***   
      Две любви

Я знаю нежность на губах.
Как трогает любовь земная.
Любовь сопровождает страх.
Душа во плоти изнывает.

Отравлена корыстью кровь,
Но от любви земной в отличие
Живет небесная любовь,
Что кроется в земном обличье.

В телесности иного пола
Узнай неугасимый дух.
И силой данного глагола
Запечатлей бесплотный слух.


        ***   
      Пророк
Как бьется сердце неумело,
И жить, и чувствовать спеша.
К земле привязанное тело,
Иноприродная душа.


В телесной тесной оболочке
Живет иная ипостась,-
Не ощутимая воочью
Глагола огненная власть.

Иной природы дуновенье,
Начал единых этих двух
От Бога данным дерзновеньем
Язык обретшее и слух.

Да, мне даровано от Бога
Услышать, как растет трава,
Музыка горнего чертога
Мной переведена в слова.

Земля упорное вращенье
Вершит в бездонной глубине.
Мне внятно ангелов круженье
И замысл Бога обо мне.

Мне внятна тьма нощей безвестных,
Дыхание иных миров,
Стремление светил небесных,
Движенье нежных облаков.

И знаю я, как алчут бездны
Господний мир исполнить злом.
И зло я постигаю трезвым
И в сердце собранным умом.

Змий древний мною поражаем,
Я Духом Божьим утвержден.
Как брат от брата утверждаем,
Как Град Небесный огражден.

Земная слава, ты лукава.
Столь счастлив, сколь несчастлив я,
Что огнь небесного состава
Вручил мне  Вечный Судия.
      Лето 2000- 25- 26.04.2002

        ***   
Расслышать шелест длинных трав,
И в дня печальном угасанье
Тоску молитвою поправ,
Душою впитывать преданье.

В надежде верной на восход
(Пусть тьма сгущается ночная).
Но новый день уже грядет,
И расточится ночь немая.

Творению душой внимать,
Пить как вино  блаженства миги.
И строки дивные читать
В сией великой Божьей книге.
     25.04.02



       ***

В ночь перед самым новым годом
Как дерзости в тебе решить
Достало – не сочтя исхода,
Мою судьбу поворотить.

Союз возник любви и боли,
Сломив скрещение судеб
Неволей высшей? Или волей?
Расторгнуть келью или склеп?

И духа дремлющие силы
Одушевить любви огнем,
Огонь раздув дыханьем милым,
(Как было писано по нем).
      25.04.02

      ***   
Незаметно встанет этот день.
Не цветут ни слива, ни сирень.
Не цветут затем, что не пора.
Не кричат ни “слава”, ни ”ура”.
Старики надели ордена.
Пьет за праздник куцая страна.
Сносятся к отверстию огня
Как всегда при подлом свете дня
Мертвые постылые венки.
Где же наша слава, мужики?
От победной славы – горький дым.
Нечем оправдаться нам , живым.
      24.04.02

     ***
Я милостью одной лишь Божьей
(Он мне Себя на миг открыл)
Расстался с умственною ложью.
Привычки все не истребил.

Скажу ,и в самой малой мере,
Неправдою не погреша,
Мне разум говорит:
Я верю, но сомневается душа.


Душа непрочна в настоящем,
Пока покров не совлечет.
А мне себя являет чаще
Твой вековечный антипод.

Ты знаешь, я не лицемерю.
Остави мне мои долги.
Услыши, Господи, я верю.
А Ты неверью помоги.
      24.04.02
      ***   
На внешней тверди возлегла,
Что истекает теплым летом,
И в высоте изнемогла,
На воздуха опершись светом.

Под вечер – не дождливым днем,-
Она встает как знак завета,
Горя Божественным огнем,
Открыв состав дневного света.

И,-  чудо Божье из чудес,
Сияет украшенье мира
Над рощей крапчатых берез
В волнах легчайшего эфира.


 Она по манию Господню
Сотворена из ничего.
Мы живы ею по сегодня
По Слову Бога Самого.


Непревзойденное обличье,
В котором Дух  являет нам
Печать Творца, Его величье.
Не мастерская – Божий Храм.
        26.04.02

          ***   
Как ломятся ветрами дубы,
Могущей силой грозовой!
Скрестились молнии сугубы
Зигзага огненной чертой,

Что в облаке сверкает сивом.
Вослед рокочущим громам,
Глаз обличает Неба силу,-
А небо рвется пополам.

Еще раскат, вновь треск ужасный!
(Столкнулись в выси облака)
И Волей, и Десницей Властной,
Вскипает тихая река.

Далеко волнами вскипает
Лесов зеленая гряда,
Леса и пажити питает
С небес грядущая вода.

Гроза  над миром пронесется;
Час-два. И стихнет наконец.
Твой дождь, как благодать, прольется.
Как чуден замысл Твой, Творец!
       27,04,02

        *** 
Недуг земного бытия,
Тоскующая раздвоенность.
Прожить хотел бы Духом я,
Но вяжет крылья тела тленность.

Возможно ль? Каменный язык
Нашел единственное слово.
Твой отклик до души достиг,
И нечего  желать иного.

Язык от сердца говорит,
Что на душе уже лежало,
Поскольку Дух животворит,
А плоть не пользует ни мало.
       27.04.02