Восемь прелюдий памяти Франца Шуберта
1
Нарисована дорога
чёрным мелом за стеклом,
медлит день и молит Бога
стать невымолвленным сном.
Затаённое вращенье -
(столько зим и столько бед),
от любви до воплощенья
рваный след, неверный след.
Может, факелом чадящим
эти стены закоптить?
Может статным стать, скорбящим,
может быть или не быть?
У вечернего порога
затаиться и уснуть?
Спи. Проторена дорога.
Чёрный мел и белый путь.
2
- Мадам, Вы пели у NN? - Да. - Поздравляю, чудно!
- Но это ваша Leid. Не Leid, напев скорей.
- Я знаю, сочинять так трудно.
- Прислушиваться - нет, но находить трудней.
( Паркет и плюш. Манерность и манеры.
Резьба злачёных рам. Портреты и портьеры ).
- Ваш голос свой покой оберегает.
- Вот как ? Но от чего ? - Не спорьте, мне видней.
Простите, кто Вас пенью обучает ?
- Никто. Почти никто, верней.
( Час поздний, всем приличьям вызов.
Вино допито. Правда и капризы ).
- Вы любите лишь вслух, когда Вас в этом
Сопровождают сотни наших глаз,
А наяву холодным ровным светом
Являете себя. - Но тишина сейчас !
- Горячее вино ! - Вы думаете, только ?
Ведь сотни глаз у каждого из нас.
Вы, музыканты, слишите всё тонко,
Но капля немоты, и присмотритесь, Франц !
( Нелепые очки, романтика досада,
Воск на столе и муж так далеко, как надо ).
3
Когда воскреснет ночь, и небо
не отличить от снежных гор и скошенных лугов,
и стынет вдох, и хмель уходит в небыль,
и пахнет прелью осень, и нетоплен кров,
и капли тишины, сорвавшись с веток,
не зазвучат о камни мостовой,
и затаится мир в лучах отсвета
живой свечи, единственно живой...
4
Настоящий стрелок это тот,
кто стреляет всегда наудачу,
Только жаждой нарушить болотную зыбь тишины
И любовью руки не к оружию, нет, но к отдаче
Прежде косного - древа, маталла, пера и струны.
Меж прозрачнейшим утром
и верностью дикого лука
Разность, только что, в мере конца бытия.
Кто-то сам и не здесь позаботится
о протяжении звука
И скрестит чей-то шаг наудачу
и радостный лёт острия.
5
Отстучали молотки
по крыше последнего дома.
Над лугами истома.
Душно. Пчёлы. Ночью светляки.
Минувший день
стелился на бумагу,
что лист на землю -
выжить, прорасти, остаться,
и день, и воздух наполняли душу,
прозрачных нот
лучилась колокольность.
Здесь небеса пролились,
как подстрочник Святой строфы,
и только внемлеть бы...
Всё это ныне, всё знакомо,
всё те же очертанья у реки.
Молотки отстучали
по крыше последнего дома.
6
" Мой аккорд - это церковь утрат
и томитетельных истин,
недолюбленных душ, добровольно немых,
здесь иконою скорбь, исповедником слёзы,
и вовек не иссякнет река прихожан. "
7
К * * *
" Пускай Господь оставит Вам, что не допето,
Он Сам и смертный день, начало и зима,
Где голос нем, и настигает Лета,
Мгновенья ворожат и память вместо сна.
Вам не хватает детства удивляться,
Мне - юности влюбиться наизнос,
Наперекор дыре-судьбе остаться,
Но на весу, на нити, не всерьёз.
Я Вас любил. Любовь ещё, быть может,
Раз или два ослепит эту ночь
Несчастием, и снова насторожит
Уж тем, что дар её не превозмочь.
Но эта боль - моя. Немая тема,
Слова, избегнувшие Вас и плена. "
8
" Не проторить дорог к тебе.
Всё плен, что видится надеждой.
Наверно, лучше, что ответ
Забудем ранее, тем нежность.
Наверно, мудро, что душа
Чужим теплом не утолится,
Наверно, нужно боль держать
На привязи и на страницах.
Наверно, чтобы всем везло,
Надёжней врозь, чем воедино
Томиться истиной без слов,
В любви нашедших середину."
1992