ВОЛХВЫ
Три святочных рассказа
Предисловие автора
Когда из хвой и мандаринной корки замесит время запах Рождества, мы все — из-за угла, нет, из-за шторки, нет, прямо на пороге! — ждем волхва. И, карту будня снежной кистью смазав, как школьники в каникулы — гурьбой, сюжетики для святочных рассказов уже галдят в мозгу наперебой.
1. Сапоги
Томим надеждою, что святки хоть немножко родительское сердце умягчат, мальчишка просит подарить щеночка, пускай дворняжку, — то есть без затрат. «Какой щенок?! — в ответ рыдает мать. — Я третий год коплю на сапоги!» В расчете сумму нужную набрать пацан уходит в ночь колядовать. Метет метель и не видать ни зги.
За три часа набрал рублей пятнадцать, пора, пожалуй, к мамке возвращаться, и нету сил уже для новой пробы… Вдруг чей-то плач услышал из сугроба. Щенок! Щенок! Или, скорее, крыса: розовоглазый, белый, полулысый, сопит за пазухой, обласкан и угрет, ведь он же пропадет, не скажет мамка «нет!».
Еще в одну квартиру — и домой. Там новый русский, говорят, крутой. Из-за двери несется крик: «Холера! Кому в питомнике купил я бультерьера? Такие бабки! Потерял, урод! Вот пусть идет, пусть ищет, пусть найдет!» Сынок крутого смотрит в потолок. Вдруг — на пороге гость, за пазухой — щенок…
Об остальном вы догадались сами: торгует новый русский сапогами, и вся квартира в этих сапогах, одну из пар приносит мальчик маме, она, ночной свой памятуя страх, являя милосердье и отвагу, в дом разрешает привести дворнягу, и та, изгваздав лапами постель, грызет исподтишка рождественскую ель.
2. Близнецы-братья
Вот инженер — три года без зарплаты — нашел себе халтуру в фирме «Свято», с мешком и в красной шубе — Дед-Мороз! — с утра звонит в намеченные двери, ну, типа, всем подарки я принес. Соскакивает на ходу с трамвая, детдомовское детство вспоминая, мол, кто его мамаша, кто отец, и где затерян брат его близнец…
И входит в дверь, и раздает подарки, и пропускает праздничные чарки и торта обязательный кусок, как будто бы наесться можно впрок.
Заказ последний. Новорусский дом. Луи Каторз, и шик, и позолота. У Дед-Мороза, как назло, икота, и текст забыл, и на ногах — с трудом. Какой позор! В испуге плачут дети. Хозяйка говорит, что он за все ответит, хозяин ржет — знать, добрый и простой. А Дед-Мороз садится прямо на пол, который мокрой шубой весь закапал, и слезы вытирает бородой.
— Сбрось бороденку и умой-ка рожу… Постой, постой! Да мы с тобой похожи! Ты не детдомовский? — и в зеркало глядят, и крепко обнимает брата брат.
Об остальном вы догадались сами: был бедный Дед-Мороз снабжен деньгами, обучен жизни и приставлен к делу… Теперь глядит он в будущее смело, не говоря о том, что оба брата с тех пор вдвоем владеют фирмой «Свято».
3. «Приди в мои объятья!»
Не то чтобы совсем на чердаке, в каморке тесной пятого этАжа художник — бедный не для эпатажа — живет, но жизнь его на волоске. Свет отключен, а также отопленье, и напрочь отключилось вдохновенье, и веры нет, что ждет его подъем. Он жизнь свою готовится неловко снять с волоска, подвесить на веревку и так себя поздравить с Рождеством.
Уже ногами влез на табуретку (ах, если б на прощанье сигаретку!) и вспомнил лик ушедшей в ночь жены. Художник прежде был в зените славы и думал, что, корыстной и лукавой, жене лишь деньги от него нужны. Оскорблена подобным подозреньем, супруга скрылась в голубой дали, он попросил бы у нее прощенья… «Ах, если бы мы встретиться могли!»
Вдруг белое авто — белее снега! — затормозило (видно из окна), и вот, слегка запыхавшись от бега, в дверях стоит она, она, она! В глазах дрожит слеза: она простила. Снежинки тают на манто (шиншилла), и синее, в каких-то блестках платье, и аура духов, и щек овал… И он вскричал: «Приди в мои объятья!», и сам в ее объятия упал. Пока она без мужа прозябала, представьте, честно новой русской стала.
Об остальном вы догадались сами: супруги крест поставили на драме без споров, кто же прав, кто виноват. Теперь они друг дружкой дорожат. Она владеет модной галереей, в ее руках — элитных мнений нить, и все спешат дороже и быстрее картины ее мужа закупить.
Послесловие автора
Когда огнями дразнят нас витрины, и скидку объявляют магазины, и всюду распродажа Рождества, мы в чудеса — как будто дети — верим, глядим в глазок: «Кто это там за дверью?» — и прямо на пороге ждем волхва.
Увы, бедны фантазии миры у бедных: все нам мнится, сквозь ненастье три новых русских на Звезду несчастья несут свои волшебные дары.