Любовь Матвеева
Балаклавский альбом.
СЕДЫЕ КАМНИ БАЛАКЛАВЫ
Седые камни Балаклавы
Величие времен хранят
На них осколки былой славы
Воспоминанием лежат.
Полынью заросли тропинки
К святыням дедов и отцов,
И не струятся по ложбинкам
Ручьи хрустальных родников.
И нет уже лазурной бухты,
И рыбы нет давным - давно,
Кругом одни нефтепродукты,
Гниет отравленное дно.
И горы взорваны тротилом –
Руда дороже красоты,
И проступают перед миром
Ландшафта лунного черты.
О Балаклава ! Город-символ!
За что тебя обидел бог?
Ведь даже враг , коварный, сильный,
Так изуродовать не смог!
И что оставим мы потомкам?
Карьеров пыль иль неба синь,
Иль по обугленным обломкам
Пройдет мой постаревший сын…
БАРХАТНЫЙ СЕЗОН В БАЛАКЛАВЕ
В Балаклаве – бархатный сезон!
Загорелые , улыбчивые лица.
Платья брюки на любой фасон –
Позавидует иная заграница!
Рыбный дух из каждого двора –
Пахнет жареной и вяленой ставридкой,
И хозяйка будет к вам добра
Одарив приветливой улыбкой!
У причала выстроившись в ряд
Рыбаки ждут щедрого клиента,
Обещая дивный променад
От Айя до мыса Фиолента!
Из таверны музыка слышна,
Блещут золотом кофейные сервизы,
Вам нальет здесь местного вина
Девушка с улыбкой Моны Лизы!
Но пройдет курортная пора,
Опустеют бухточки и пляжи,
И сплетут студеные ветра
Кружева из мягкой белой пряжи…
ГИТАРИСТ
Юрию Журавлеву
В старый Балаклавский дом
Я пришла на вечер гитариста.
Полыхала осень за окном
Золотом цыганского мониста
Тусклый свет закатного луча
Багровел в шикарных георгинах,
В канделябре плавилась свеча,
Отражаясь бликом на картинах
Гитарист умело ,чуть дыша,
Взял аккорд. И замелькали руки!
И кружилась в музыке душа,
И сознанье растворялось в звуках…
В ТАВЕРНЕ
Добродушные улыбки,
Запотевшие бутылки,
Закадычный разговор
И рыбацкий пьяный хор.
Запах жареной ставридки,
Тонкий плач разбитой скрипки
В старой маленькой таверне,
Где Куприн бывал наверно…
АЛЕКСАНДР КУПРИН
Под сводами прокуренной таверны,
Где стоек запах
терпкого вина,
Старинной лампы огонек неверный
Мерцает на столе у Куприна.
Он что-то пишет. Не разборчив почерк -
Очаков...Севастополь...Дан приказ...
Затем идет замысловатый прочерк
И снова продолжается рассказ.
Он пишет о жестокой той расправе,
О криках помощи мятежников в огне,
Но помощь оказать никто не в праве,
И стихнут стоны в окровавленной волне...
Вот и готов его скандальный очерк
О зверствах адмирала Чухнина,
А через день жандармский росчерк
Прикажет выслать Александра Куприна.
Он станет эмигрантом. На чужбине
Он будет вспоминать еще не раз
О городке , куда ему отныне
Вьезд запрещен , таков указ...
Давно уж нет той маленькой таверны,
И канул в лету адмирал Чухнин,
Но в памяти людской нетленно
Осталось имя - Александр Куприн!