Неприкаянная душа, заблудившаяся в небесной стуже…
О нем вспоминают, когда он кому-нибудь нужен,
Чтоб хранил от бед и грехов, остальное же людям неважно.
И никто не вспомнит о том, что он умер однажды,
Что он был живым, мечтал, страдал и влюблялся,
Но в один (уже позабытый) день его путь земной оборвался.
И кто-то похоронил то, что стало отныне телом.
Ненадолго память о нем задержалась на свете белом.
А он остался, ослепнув от ужаса и бессилья,
И в безумьи ломал ненавистные белые крылья.
Проходили гнев, отчаянье, боль и осталось смиренье
С тем, что стало отныне единственным предназначеньем:
Пока в рай или в ад для него не откроются двери,
Он хранить от беды будет ту, что в него никогда не поверит.