I
Веленье снов - несметное богатство,
полет души предвысказанных рун
дарует нам орфическое братство,
свободен гений выстраданных дум.
Небесных волн разителен глагол,
но крыльев взмах надменней и печальней.
Зачем, зачем, пленительный Эол,
так гневен хор на плоскости фатальной?
Весталок плач неслышимей песка,
текут в часах их вздохи роковые,
а вдоль границ сгущаются чужие -
грозящих недр ударные войска.
II
Не спит походный генерал,
снуют ночные визитеры,
туманен горный перевал,
и танки входят в коридоры.
Как наваждение из тьмы,
по вдохновению штабистов
внезапным рейдом - на тылы,
заставы смяв антифашистов.
На танках немцы и донцы,
мадьяры и шляхетский воин,
умом, сноровкой - храбрецы,
и каждый почестей достоин.
Гизо, Паскевич, Меттерних,
гирлянды каменные склепов,
мундиры новые на них,
печальны облики атлетов.
Пожаром высвечен музей
старинной Матицы словацкой.
На Прагу! Замок староградский
в прицеле хищных батарей.
Но Вацлав царственно взойдет
сквозь этот Ад и Хаос Дантов
на добровольный эшафот,
недосягаемый для танков...
Берет заломлен у виска,
мчат парашютные войска!
Команда - "Встать!" Команда - "Лечь!"
Возвысься, пушкинская речь!
Развей, есенинская прядь,
надежду ими управлять!
Как в ту минувшую войну,
о, Злата Прага, ты - в плену!
Жестока дружеская рать.
Хор величальный - не начать.
Но слышишь, слышишь, слышишь стон -
в нем ропот будущих времен.
Не отмолить, не оправдать.
На сердце - тяжкая печать.
Неутолимая тоска
у подневольного виска!
III
Дрожат фундаменты дворцов и колоколен,
девятый вал взмывает марш "панцирколонен",
седой тевтон и юный воин из Тюменья,
"панцирколонен"- танки мчат по Чужеземью!
Тертуллиан, двойным смарагдом в дымку вперясь,
зрит Божий Град, губительную ересь.
Но знал ли он, что сам давно смертельно болен?
XX век. Зловещий марш "панцирколонен".
И вопиющий глас летит в эфир многоязычно,
дома в помпейской пыли черепичной.
"Панцирколонен"! Грозен марш "панцирколонен"!
Танкист, видавший все, мрачнеет - подневолен,
и ты, безгласный, - опозорен, опозорен!
"Панцирколонен"!.. Марш "панцирколонен"!
IV
Прощай. Все выжжено дотла,
все то, что временем звалось,
идет поток сплошного зла.
Я знаю - ЭТО - началось!
Россия мыслящая, - плачь!
Стальной наручник - кругозор,
колонизатор и палач
над нами щупальца простер.
Пустынны души - мор и морг,
упал подстреленный Икар,
и дым отечества - прогорк,
прощай, рахманиновский дар!
Россия мыслящая, - прячь
от щупальц варваров свой мозг,
перечеркни, переиначь
псевдокультуры пышный лоск!
В плену зловещих, темных сил
охвачен разум тяжким сном.
Грядет губительный фантом -
крылатый, сделайся бескрыл!
Прощай. Все кончено. Угас
последний луч моих надежд,
в смертельной схватке - класс на класс -
победа - полчищам невежд!
Халиф на час, растерян Пирр,
и глобус - к скипетру его,
всеяпланетная, весь мир -
рабы, и боле ничего.
V
За краем край, за гаем гай,
летит зловещий Улагай.
Плачь, Ярославна, отпевай,
твой Игорь - предал отчий край.
Его моторы и стволы,
две электрических стрелы
неправотой пяти держав
как кровь прорезали рукав.
Из недр своих - в такую даль:
отнять Богемии хрусталь -
высокой вольности глагол?
Он отступился и пришел.
Радищев предан и забыт,
вторично Лермонтов убит...
Боль подколодная резка -
победно шествуют войска.
VI
Движенье вспять. Часов укор глухой.
В узорах тайных полевая карта.
Гоните прочь Жан Жака и Поль Сартра!
Гремят шаги. Полроты на постой.
Майор напорист, и острит конвой,
ваш прежний друг подался в оккупанты,
витийствует профессор удалой.
Куда бежать? Колеблются константы.
Чужой, чужой, чужой, чужой, чужой!
Спешил атлет небрежно-деловой.
Тянулся спор на главной ассамблее.
Свершался век. Последний день Помпеи
еще сверкал останкинской иглой.
Кто виноват? Проклятые глупцы
и тот, который, так высокомерен,
твердил в сердцах: "В народе я уверен".
Но подступали полчища. С Янцзы?
Еще таился нигилист,
и не таксист, а уж танкист
по городу качает твист,
барон, барон, барон, барон!
В тот день повесился артист.
VIII
Никого и ничего,
звук, несущийся лавиной,
полуночный крик совиный
гложет мозг давным-давно.
Дождь. Захмурено окно.
Беспрестанный дождь и слякоть,
и Осмысленному плакать
полстолетья суждено.
Кто и где - не все ль равно?!.
VIII
Не прячь лица, пусть очи выест стыд.
Античный плач в сознании - навзрыд!
Прощальный стон... И крылья озарил
ночных небес архангел Михаил.
Захлопни створы гордых галерей!
Событий смысл - печальней и ясней.
Бессильный гнев, презренье и позор.
Колеблет магма ветоши опор!
IX
Тоской от греческих календ
пробейся, черный диксиленд,
тщетой, надеждою времен
взвивайся, белый Парфенон!
Прыжок гимнаста - диксиленд,
о хэппи энд, о хиппи энд,
разбей проклятый унисон!
Молчит совиное жюри:
умри, умри, умри, умри!
Урон, урон, урон!
1968 г.