***
Холодный каменный мешок,
но сердца пламенного корка,
и нет фальшивости в большом
сердец вместилище Нью-Йорка,
где свет и блеск его реклам
отъединяют дом от тела
для тех, в ком кровь его текла
любовью, если б захотела.
Скелеты мамонтов - мостов
вблизи громоздки и массивны -
одних заклепок тысяч сто,
как жемчугов в приневском Зимнем.
Подземным скрежетом метро
разносит врозь людские души
и шар склоняется, багров,
большому яблоку послушен.
Еще несут ручьи авто
тоннелей спутанные вены
один лишь город, как никто,
твой крест и дом благословенный.
Пока не выехал вовне,
ты в общем русле этих правил;
Нью-Йорк светил тебе и мне,
и мало выбора оставил.
И ты, как раб его и джинн,
всё повинуешься и любишь,
давай мне руку, и бежим,
и наплевать, что скажут люди, -
туда, где векторный Гудзон
ласкает статуи обводы,
где каждый путник - робинзон,
но такова его свобода.