А под луной
плачет река
От нашей любви
серебром откупаясь...
(романс)
Капитанского Джина я налил полстакана,
можжевеловых ягод я вдохнул аромат.
Эти дозы с утра? А по мне, так не рано.
Вот сижу и пишу... (на себя компромат..?)
Знаешь, больше не плачу, тяжело не вздыхаю.
Не пеняю удаче. Но… остались стихи.
В них к тебе обращаюсь и там ты – другая.
Ну, а в жизни… твои я не слышу шаги.
Я себе всё придумал. И теперь отпиваюсь
от любовного хмеля, но напитком иным.
Это кончится плохо? Да, знаю я, знаю!
Может, скажут: – Запой...
Я отвечу: – Черт с ним!
А пустынное утро отражается в стенах
гулким эхом, как будто жизнь гремит за окном
колотушкою сторожа. Он бредёт неизменно:
"Всё в Багдаде спокойно"
(может, лучше со льдом?)
Переваривал август холодильник натужно.
Лёд, пожалуй, дозреет, так часов через пять...
Это будет не к месту и, пожалуй, не нужно.
Я уже чуть помятый упаду на кровать...
Ну, а к вечеру встану, сбрею эту щетину.
Хватит этой нирваны, эх, прощай, благодать.
Джин, в бутылке? Подальше от себя отодвину.
Или просто на полку? Все равно, доставать...
22.08.2002