Под чужим безгласным небом,
что таит он между строк
о земле, где столько не был:
фантазёр, мудрец, игрок?
В золотом котле свободы,
обратив к России взор,
ямбом, вышедшим из моды,
всё ли дышит до сих пор?
Никому давно нет дела
до его смешных обид.
Жизнь не то, чтоб пролетела,
не о славе он скорбит.
И когда в углу забытом,
помавая в такт рукой,
снова духом воспарит он
над нечаянной строкой,—
не найдётся, как ни сетуй,
правде жизни вопреки,
настоящих слов для этой
возвышающей тоски.