I
ПОЗДРАВЛЯЮ, ГУСЁВ! Мне приснилось, что ты именинник...
Я тебе подарил (ну, понятно, во сне) миллион.
Ты ж и брать не хотел, но пришёл рассудительный Пиня,
С пирожками в авоське, и грустно отвесил поклон.
Он сказал, что во рту пересохло от жуткой похмелы,
Он сказал, что видал по дороге Толяна Рефта.
Он сказал, что Толян мастерил нитку бус из омелы,
И что будто б омелу он рвал прямо тут же, с куста.
И он каждую ягоду красил, чтоб было красивше,
И не каждую капал пипеткой из баночки яд.
И что Пиня прошёл мимо Рефта, стараясь потише,
То туда, то обратно, и так раз пятнадцать подряд.
И что это к тому, что, мол, ну его, эти мульёны,
И давай, мол, накупим на эти мульёны котлет.
Позовём всех поэтов, и скромныъх, и перехвалённых,
И накормим от пуза, чтоб был обездвижен поэт.
Чтобы он помолчал - хоть недолго, хоть пару минуток.
Чтоб у Пини прошла, та, что вся с похмела – голова.
И что Рефт той омелой принцессу накормит, без шуток,
Потому что принцесса его замечает едва.
А потом проскакал Ракита на скрипучем диване,
А потом просвистел Витя Авин верхом на метле.
Всё смешалось, как в доме…каком-то…не помню прозванья,
И Маршанский пришёл, и посылку принёс с «БожолЕ».
Открываем посылку – а там – бес-порточная шкода,
Будто лик, как две капли - на Федю, хотя без рогов,
Мы закрыли обратно, как было, и сбросили в воду,
И вода потемнела, и вышла из всех берегов.
А потом из кустов Миша матери-а-лизовался,
И велел самому Кравчуку расширять кругозор,
Отобрал миллион и, сказав, что он Цук, только Вася,
Взяв подмышку Кончиту, убёг за ближайший бугор...
II
Все поэты сбежались, незнамо какими путями,
В позу "лотос" свернулись и, голода не утоля,
Застрочили стишки, интенсивно стуча челюстями,
И вот в этот момент очень кстати явился Толян.
Он возник сразу весь, словно Сильвера призрак(пирата),
Оценил обстановку, поскольку мудёр, как гюрза,
Руку Дейку пожал, и Маршанского обнял, как брата,
И СанькУ улыбнулся, и мне подмигнул два разА.
И над шлемом его нимб завис из омеловых бусин,
И над всем стихирём он длиннючие руки простёр.
Засветился в нём дух несгибаемой матушки-Руси,
И на месте на том сам собой разгорелся костёр.
Гвалт поэтов стал враз упорядоченней и потише,
Потому что признали негласного лидера в нём,
Соблюдая черёд, стали все проверять свои вирши
Очистительным, жгучим, не терпящим фальши огнём.
А того, кто не шёл, малодушно плетя отговорки,
Мол, Рассейский поэт настоящЕй, когда за бугром,
Подвергал (беспощадным стихом) показательной порке,
И по капле выдавливал этот позорный синдром.
- Ну, а что я могу? (он застенчиво шкрябнул по банке)
Ну, кому-то же надо порой прочищать унитаз.
Даже в свой день рожденья – нет, чтоб поучаствовать в пьянке…
Я стою на посту (дык ответственность чую за вас).
III
Поздравляю, Гусёв! Именинников, стало быть, пара.
С интервалом с тысчонку стихирных рифмованных слов.
И тебя тоже – Рефт, Галя Мейер, Жуланов, Макаров*…-
Обладатель запаса талантливых светлых голов.
* - неполный перечень ампутированных голов именинника.