Облака нависают дыряво и сыро,
Из окна можно видеть домов бурелом,
Онанирующего печально сатира,
Над поломанной куклой (что бьющи челом,
Всякий раз восклицает довольно гнусаво),
Также тихую птицу под сточной трубой,
Возлежащую в луже. И ею, кровавой,
Предъявившей в творящем сознании сбой.
А еще можно видеть, а можно не видеть,
Закатив оба ока в упор до конца,
Пересчитанный набело нам по Евклиду
Вид изнанки надетого мною лица.