Я, оглохнув, умру. Как представлю, - когда-нибудь, где-то,
Стоны сонной луны утоляет созвучия дар,
Чтобы лысый мудак, одержимый идеей вендетты,
Над моею сонатой, замыслив резню, зарыдал.
Я, ослепнув, умру. Ведь гекзаметра дивную крепость,
Не возьму, не построю. Мне малые формы важны,-
Не смогу сочинить золотой героический эпос,
Про того, кто пытался косить от троянской войны.
Я, конечно умру, вырвав сердце по-данковски быстро,
Словно панк-филантроп, осветив на мгновение зло.
Или может когда, весь огонь разбазарю до искры,
Бог натравит на печень мою алкогольных орлов.
Столько в душу плевали, что стала нечистой и рваной.
Отмывала, чинила. Остались и пятна. И швы.
Никогда не бывает смертельной душевная рана.
Нелетальность не сплюнешь как косточку вишни. Увы.