Горят лампады в ресторанах,
горят на улицах лампады,
сквозь клювы крашеных туканов
пью экзотические яды.
Снежок над набережной сыпет,
снежок над Брайтоном кружится,
нечистый дух войдёт и выйдет,
а Чистый Дух взлетит как птица.
И мы как будто понимаем,
что ничего уже не будет,
я с Богом в шахматы играю,
рукою двигаю орудья.
Светает. Рождеством увенчан
мой новый мир в слезах опала-
терновый венчик, звездный венчик-
какая честь! Какая слава!
Химеры, маги, чародеи
омрачены тяжёлым знаньем,
и в сквере мраморная леди
сто лет сидит за вышиваньем.
Длинною в жизнь мой поезд длинный
летит на свет в конце тоннеля,
и катятся как мандарины
огни старинного отеля.
Сей город полон сновидений,
аллей, театров, винных ягод -
его бы пропустить по Вене
и поменять местами с Прагой.
Турист какой-нибудь усталый
пройдёт и даже не заметит
как дивно выросли кристаллы
и повзрослели наши дети.
...а я твои целую руки,
твои я обнимаю плечи,
но смерть под маскою кабуки
не разумеет русской речи.
И Рождество совсем как осень,
как будто осень бесконечна,
слова и винных ягод гроздья
разбавлены водой аптечной.
Горят лампады в длинных залах,
горят на улицах лампады,
но слышно в самых странных странах
как бьют кремлёвские куранты.
За антикварною витриной
переодели манекенов,
и в небе с красною рябиной
светлеет лик Отца и Сына.
В небесном Брайтоне индийском,
в небесном Брайтоне лапландском
снежок играет серебристый,
и будут музыка и танцы,
но мы прекрасно понимаем,
что ничего уже не будет -
Росссия где-то за Китаем,
буддисты Будду не разбудят.
Горят лампады в длинных залах,
горяд лампады в тёмных скверах,
дизайн родного "Занзибара" -
совсем печерские пещеры,
потом плыви в ночной Кемтаун
как бы на лодке тростниковой,
и я там был, и я там плавал,
но никому о том ни слова,
и где-нибудь в "Бульдог-таверне",
в мерцанье нильсонской аптеки
с душою заговор тюремный
о преднамеренном побеге.
Здесь в заколдованном эфире
испорченные телефоны,
от запаха такой полыни,
такой полыни похоронной
напьёшься тьмы и терпких лилий,
луны и красного напитка,
но мне дороже всей России
твоя смущенная улыбка.
И может быть, я жив тобою
в весёлом Брайтоне горячем,
где ходит с длинною свечею
в костюме Арлекина мальчик.