“Давай покрасим холодильник в чёрный цвет”,
чего он холод производит, там – в углу
и без конца он что-то там гудит,
и всё это инопланетная ловушка,
и чёртова какая-то игрушка.
А может это – машина времени
и все продукты что сегодня, как вчера
нетронутые распадом иль терзаньями.
Да вот, заглянешь по обычаю
и вдруг ты просыпаешься, а век то
двадцать третий. И это не одно и то же,
как после пьянки, на новый год,
но много посерьёзней и опасней.
А может быть, что поменяет вектор
и ты проснешься пространственно не там,
ну, где нибудь в желудке кашалота,
какой уж тут космический прогресс
и ты отросток всех аппендиксов слепых,
глухих, забытых и отрезанных.
Но эти страсти, ладно, но считают
его ну просто райским уголком;
они ведь даже не эвенки и не чукчи,
соскучившиеся по морозу-холоду
в эпоху парникового эффекта;
а так – для них там просто всё
и так они в тот холод увязают и увядают.
“Есть банка пива и колбаса, так что ещё?”
Мне холодно! Давай снесём его на свалку
и сделаем кабинку для прохода в будущее,
и сложим штабелями отморозков!
Так кто ж его тогда осуществит?
Давай покрасим холодильник в чёрный цвет,
заплатим за квартиру, чтоб не искали,
за тысячелетие вперёд; пойдём гулять в поля,
а на околице забытый трансформатор
и оборванные провода;
а дальше ромашковые, васильковые,
альпийские, магнитные и электро-
и слабые и сильные,
и пламенно- нейтринные,
нейтринные, нейтринные и дырка
в никуда…