Из пустынного марева стонов
Смутный абрис вдали проступает.
То приходят ко мне автохтоны,
И агава в руке расцветает.
Истончаются слабые мысли.
Ум юнцов неустойчив, как стронций.
Лишь в сединах вся бодрость кумыса,
И как горы седины под солнцем.
Пиалу молодого пиита
Наполняет акын крепким чаем:
«Будь подобен ты александриту.
Я о завтрашнем дне не мечтаю.
Будь надежен, но так же изменчив.
Как с шакалами, свыкнись с молвою.
Будет пурпур возвышенной речи
Изумрудной сменяться волною.
Не ночуй у вчерашних развалин.
Постоянство – тропа маловерных.
В сих краях миражи лишь реальны,
И все клады – за толщами скверны...»
Умолкает задумчивый старец,
Как протяжное чанга звучанье,
И агавой исколотый палец
Возвращает по капле вниманье...
«Одиночество – чаша отравы,
Но и в ней не растопится гордость.
Лучше камню ходить без оправы,
Чем оправе без камня. В том твердость!
Поучись быть друзьями богатым
У купца, что в пески наши прибыл.
В чувствах – ты, он – с вещами и златом:
Не вложив, не надейся на прибыль.»
Предзакатное солнце в пустыню
Опадает хурмой переспелой.
Он в напутствие молвит: «Отныне
Твое слово и есть твое дело».
1997-1999