Про купцов и певцов
У заможного купца
Много красного винца
У заможного купца
Много белого сальца,
Он и водку пьет,
Он и жинку бьет,
А как рот зальет –
Про себя поет:
«А купец-молодец
Ест соленый огурец.
А купец-молодец
Ест студеный холодец,
У купца-молодца
Борода в пол-лица,
У купца-молодца
Закрома ломятся!»
У певцов да левшей
Кроме блох, кроме вшей,
У певцов да левшей
Ни хрена за душей!
Там, где делят сальцо –
Там не любят певцов,
Там певцов да левшей
Прогоняют взашей!
За работу левши
Получают гроши,
А за песни певцов
Награждают свинцом,
Но певец все творит,
А левша мастерит…
Ну, а нам - все гулять
Да деньгу зашибать!
Пир королевы Анны
Королеве помойки, ослепительной Анне
Поднесли самогонки в недобитом стакане,
Прозвенели куранты, и продрогшие бомжи,
Стали даже галантны, стали тверже и строже.
Был и трон у царицы – две хромых табуретки,
Были даже салфетки из обрывков газетки.
А потом королева принимала подарки,
И звучали аккорды, и горели огарки.
Жизнь давно напоила всех нас медленным ядом,
Но царица дарила нас чарующим взглядом.
В лунном сете сверкали дорогие одежды,
Не ютились печали в наших светлых надеждах,
И смеялись мальчишки, сочиняли куплеты,
И звучали не слишком далеко кастаньеты.
В полутемном подвале, потихоньку от власти,
Мы друг другу желали новогоднего счастья.
Было все нам – не мало, было все нам – не странно,
И всю ночь танцевала несравненная Анна…
Мудрецы и герои, подлецы и мерзавки,
Удалялись в покои под садовые лавки.
В этот вечер желаний были взрослые дети
Всех счастливей на свете на холодной планете.
Только им разрешалось жить свежо и желанно,
Только им улыбалась ясноглазая Анна.
Не явили пророки ни обиды, ни гнева,
Только их поцелуи приняла королева…
Высек наши портреты богомаз на граните,
И читал нам сонеты безработный учитель,
И на мутной помойке засверкали таланты,
Возле сломанной стойки поднялись музыканты.
И нежны, и невинны наши милые дамы,
И слепые руины превращаются в храмы…
Заливалась помойка ослепительным светом,
Гениальные строки нам читали поэты,
Обрусевший ковбой, разорившийся сквайр,
Обещал нам построить особняк на Гавайях…
Только нам он не нужен, только нам он – не нежен,
Нам ведь головы кружат королевские вежи…
Королева помойки, солнцеликая Анна
Отпила самогонки из бокала-стакана,
Отломила кусочек освященного хлеба,
И покинула землю, и отправилась в небо…
Ласковый город
Мой ласковый город, как мне не хватает тебя!
Под небом твоим пожелтевшие листья кружатся,
Как воспоминанья, неслышно на землю ложатся,
И ветер, как память, проносится, их теребя.
Когда вырубают фруктовый запущенный сад,
Со стоном неслышным деревья ложатся под ноги.
Мы сами на свете свои выбираем дороги,
И в наших предательствах кто, кроме нас, виноват?
И женщина плачет, которую я так люблю,
И дети ее настороженно-дерзки со мною.
И я утешаюсь какою-то странной виною,
За то, что терзаю тем больше, чем больше люблю!
Я в ласковом городе эту семью поселю,
Сюда соберу я всех тех, кто мне близок и дорог,
Мы вместе огромнейших дел переделаем ворох,
И радостью всех по достоинству я наделю!
Мой ласковый город, ты близко, ты не за горой,
Тебя отделяют от нас только годы и беды.
И все-таки чувствую вкус долгожданной победы –
Ты нас подожди, мы приедем, ты только постой!
Без нас угасают с рассветом твои фонари,
Без нас осыпаются листья с деревьев печальных.
Ты весь – воплощение мыслей и светлых, и тайных,
Давай помолчим, ничего ты мне не говори!
Хочу научиться светло и реально мечтать,
Хочу научиться друзей ограждать от несчастья,
И раз на Земле существует понятие «Счастье»,
То каждый его обязательно должен узнать!
Пир Стеньки Разина
Ох, не зря за лобным местом
От пирующих темно!
Тамада, привычным жестом
Откупоривай вино!
Ну же, бей мою шальную!
Нынче допьяна напьюсь
За блаженную, святую,
Незадачливую Русь!
Отлетит от тела пробка –
Хлынет теплая струя…
Эх, палач, хоть я не робкий –
Не хочу в могилу я!
Ухмыляешься, кровавый?
Дескать, песенка стара?
Не один разбойник бравый
Ныл при виде топора!
Врешь, палач! В минуту злую
Не за Стеньку я боюсь –
За бессильную, больную,
За юродивую Русь!
Быть ей славной и богатой,
Чтобы каждый был бы сыт…
А без Стеньки-супостата
Кто Россию защитит?
Ох, не хочет, так не хочет
Смерти клятой Стенька-вор,
Что, палач, гляди, отскочит
Твой отточенный топор!
А не то, гляди, болезный, -
Утеряешь ремесло,
Коль топорик твой железный
Разлетится, как стекло,
Потому, что эта выя
Без поддержки всяких плах
Гнев и горечь всей России
Колыхала на плечах!
Где ж ты, Боже? Что ж ты, Боже?
Или я не твой слуга?
Или выступил негоже
На антихриста – врага?
На кровавой этой тризне
Мы сравнялись, как друзья:
Иисус, ты вечен в жизни,
Вечным в смерти стану я!
Но в одном меня ты выше –
Из апостолов твоих
Лишь один Иуда вышел
И одиннадцать святых.
Я бы счастлив был, наверно,
Знать, что мой продолжат труд
Лишь один товарищ верный
И одиннадцать Иуд!
Я б ушел в миры иные
Боли в сердце не храня…
Только – дочь моя, Россия,
Как ты будешь без меня?..
Что ж, палач, теперь давай,
Затевай,
Свой топорик поднимай,
Не зевай,
Я тебе не по плечу,
Палачу,
Сам башку я захочу –
Покачу,
Алой кровью окачу,
На земле
Захохочу…
Джульетта
В международной системе морских сигналов флаг «Джульетта» означает: "У меня на борту пожар, имею опасный груз, держитесь подальше от меня!"
Ты имени не знаешь моего.
Не содрогнись, услышав: я – Джульетта!
Беги, Ромео, ведь Джульетта – это
Пожар и взрыв, и больше ничего.
Оставь, Ромео, бесполезный пыл!
Ведь не спасешь ты своего предмета.
Спасайся сам, беги, ведь я – Джульетта,
Я не хочу, чтоб ты погублен был!
Уйди, держись подальше от меня.
Обречена страшнейшим из горений,
Не вовлеки его, мой злобный гений,
Во власть безумья, страсти и огня!
Джульетта – обреченности предел,
Матросов перекошенные лица…
Недолго увертюра будет длиться –
Пожар и взрыв, и груда мертвых тел.
О, благородство – горький рок его!
Блеснул огонь, и взрывом ночь согрета.
Ведь я предупреждала, я – Джульетта,
Пожар и взрыв, и больше ничего.
Полковник
Полковник не любит теперь вспоминать про войну.
Зачем вспоминать про Вьетнам, а потом про Египет?
Зато он порою присядет, и вспомнит, и выпьет
За тех, кто навеки покинул родную страну.
Он пьет не один. Он для этого слишком силен.
Мешает он с водкой досаду, живую до колик,
Не пьет он один, как какой-то простой алкоголик –
Сидит за столом с ним погибший в боях батальон.
Об этой войне ничего ты не знал из газет,
Великий Союз был оплотом, защитником мира!..
Советские люди не ведали в теплых квартирах,
Как горестно гибнуть на фронте, которого нет.
Но память пронзает, как пуля пронзает жилет:
«Фантомы» летят по пробитым компьютером курсам,
А где-то внизу отзываются русские ПТУРСы,
И гибнут ребята на фронте, которого нет.
Полковник не любит полетов и быстрой езды,
Полковник часами сидел бы один на рыбалке,
Он любит детей, а себя ему вовсе не жалко,
Пылятся в комоде два ордена «Красной Звезды».
Полковник застрял посредине пространств и времен,
Полковник навеки закрылся бронею от мира,
А войны – чума посредине великого пира,
Венец их – вот та бесконечная лента имен...
Ему не хватает на день тридцати сигарет,
И сердце его от чужих преступлений устало,
Он мог бы пойти, только он не пошел в генералы,
Чтоб хлопцев не двигать на подвиг, которого нет.