Расхристанный бессмысленный медведь
в малиннике чего-то колобродить
пойдет - не столько съест, сколько подавит,
или травину горькую сорвет
и смотрит, поворачивая в лапах,
ан вот не ест - природа запретила
травину несъедобную жевать…
Прорвется солнце клиньями и в бор
как копья ослепительно вонзятся
и пыльную, потрепанную шкуру
просушат и нагреют горячо
лучи его, - мохнатый заворчит:
чего еще светилу от меня
приспичило в обеденное время…
Чирикнет полувидимая птаха,
чуть шелохнется папоротник - мышь
его бочком пушистым зацепила,
на солнечном бесформенном пятне
древесный жук на миг останови'тся,
живя усами, телом замерев,
в траве пройдется шелест бестелесный…
Медеведь утробный шум в в себе родит -
раскатистое "Ыыы" оповещает
миры о том, что трапезе конец,
миры на фоне хруста и возни
медвежьей исчезают, или тонут,
и он уходит, просеку себе
прокладывая в поросли зеленой.