Все, что было, берегу и помню,
Мелкое водою унесло,
Навсегда остался всхлип гармони
И его величество село.
Вдалеке, средь рева пыльных мазов,
Нищеты безвылазной боясь,
Смыть его старался, как заразу,
Да болело сердце каждый раз.
Потому, что в том сплошном болоте,
Где ноябрь страшнее был чумы,
Пробивался, как росточек плотный
Свет коптилки из кромешной тьмы.
Потому, что мать моя ночами,
Доверяя душу небесам,
В двери Бога светлые стучала,
Правду исцелить ему неся.
Хмурил брови Вседержитель мудрый,
Сердцем добр, уставший от борьбы,
Посылал надежду с каждым утром,
А в другом и он бессилен был.
Помню хлеб, пропавший в зимнем поле
И вождя бровей крутой излом…
Умирало в крепостной неволе
Чахлое колхозное село.
Умирало медленно, не сразу
И, хлебнувши жизни райской всласть,
Смыть его старался, как заразу,
Да болело сердце каждый раз.