Здравствуй.
Пишу тебе, чтобы чувствовать, что жива.
Знаешь, легко, но грустно в неожидании праздника.
Вроде бы всё и правильно, но говорить слова, кажется, больше не о чем.
Впрочем, пустое.
Здравствуй.
Как твои сны? Здоровы ли?
Как поживает твой маленький бог серебряный?
Он в меня еще верит?
Знаешь, легко, но пусто выжившей. Ничего вроде уже не нужно,
пепел былых истерик канул в мусоропровод времени, в немоту
тусклого «всё нормально» - только зудит каверна
в сердце…
Да, мы сумели прорисовать черту между «тогда» и «после» -
только что-то неверно было в расчётах, ну да что теперь поминать
старое – третий глаз мой выбит давно. Я в жертву памяти два оставшихся
не принесу. Enough. Знаешь, смешно и странно –
в тумбочку с этажеркой сжался огромный мир мой.
Тени твоих побед всё еще бродят где-то там, под моим диваном,
шепчутся – эх, с людьми, мол, трудно, хотят к тебе,
просятся – отпусти нас....
Страшно и очень странно –
в доме моём с каких-то невероятных пор
остановился даже шорох часов песочных…
Падают только слёзы. Поезд ушел в депо.
Что-то случится скоро… Что-то случится. Точно.
Ну а пока - пишу вот свой непонятный бред об этажерках, тумбочках,
чёрточках и обманах времени… Бог потерян, брат мой во серебре…
В доме моем – безверье. Знаешь, и правда странно -
в тихих стихах твоих много речек, морей и рыб…
Я не смогла напиться… что-то всегда мешало…
Слушаю строчки – слышу –
в ящике
к
а
т
я
т
с
я
к
а
м
е
н
н
ы
е
ш
а
р
ы…
Хочешь, твой образ в нём будет самым неслышным шаром?