* * *
Поэтический реверанс трущобных самоидей.
Архибезумное нечеловеколесье.
Мелкопоместной дворянин,
Воспетый могильным прахом.
Храпом коня, пеной моря и пшеницей раздолья
Обернуты глаза
Вольтерьянца безумия.
Хоровод кресел в фантасмогоричной тщете
Взнуздания вечности
Кружит ветрилом.
Дымоходами поет судьба мимоходом...
Ударь шапкой весны о землю сытого поля,
И вырастут шкуры зверей
На вспаханном смысле человеческого безлюдья.
Искры в кармане у лучника разношерстной кампании
Пахнут палеными крыльями, плетьми длинных ливней,
Которые распускают рубахи до нитки
И пьют человечье тепло горстями
Над жижоватой, раскисшей землей.
Через пень-колоду воздвигал ущелье кораблекрушения,
Куриный насест мачтой взметнулся
На перекладину уровня существования
Длиной 1-ой /"одной" - прописью/ жизни.
... Текла стокгольмская вода,
Как мертвая флегма Невы,
Навевала сон удушья,
И будила кровь холода кесонной осени.
Цапли цапали скользких лягушек у себя под ногами,
Как из нор хомячков,
Длинными клювами.
Кукушка висела вверх лапами на суку,
Как летучая мышь,
И смотрела на перевернутый мир
Постоянно-круглыми глазами.
Пароходик барахтался мимо,
Препираясь с водой,
Мелкими шашками.
Спасательные круги
Означали "ноль" случившемуся.
Вода текла мутной пивной очередью.
Часто дышали часы.
Флаг времени развевался лохмотьями
На капитанском мостике.
Бинокль вкладывал свое зрение
В пространство,
Как нож вкладывают в ножны.
Сверху кричала одинокая птица.
/30.10.89/