Песенка
эта поется, струится; без цвета,
запаха, без назидания. Милая, где ты
ныне живешь, обитаешь? Какие приметы
в небе вечернем сквозь пыльные окна приемлешь?
Книги твои, утрамбованные для печали
в темном шкафу исполняют обеты молчаний.
Свет их, давление, тление в памяти тесной
волнами ходит по комнате. За занавеской
мирных растений холодные греются лапы.
Синие тени от желтой хоронятся лампы
в тёмных углах. Но не так на душе твоей тЁмно,
или темно, но не так, как в квартире огромной,
где обитают отважные важные звери,
музыка, стуки, стаккато оставленной двери,
стены, крючки, сковородки, картошка, машинка.
Тает под сердцем холодная колкая льдинка.
Тает весенний закашлянный день.
Отчего же
он не дешевле вчерашнего, и не дороже?
Что-то случиться должно было, но не случилось,
не повернулось, не склеилось, и не разбилось.
Вот еще новости. Сказки становятся жизнью.
Сколько усилий положено без укоризны,
чтобы сказать про себя: "Это я так хотела,
я так жила, так спала, так рыдала, так пела,
так, только так; я сама себя сделала, чтобы
вечер сегодняшний был окончаньем учебы,
завтрашний вечер чтоб стал продолжением света
лампы вчерашней - и так до скончания века."
Песенка
эта на старую книгу похожа,
нет оглавленья и титул отсутствует тоже.
Кто-то читал ее раньше, и позже заглянет,
Кто-то тебя, и меня с теплотою помянет.