Отца трагедии - Эсхила, восславив, мудрая строка
Лилась сквозь вечность как река.
И с благодарностью потомки черпали мудрое своё
И пили жадно из неё.
Достойный славы афинянин,
он марафонским был бойцом.
Из рода знатного отцом
взращён, на славу гордым грекам.
Красив и телом и умом, он музу завлекает в дом.
Лукава дева, словно флейта - ужасных сцен прекрасный плачь.
Её мани'т к себе ловкач... Та, головы не опуская,
Застыла в полушаге. Вдруг
Снимает маску! И - испуг...
Лицо красивое её - мертво! Как жизнь и смерть в одном...
Эсхил её заводит в дом
И вот уж пишет! Слово к слову. Строка к строке.
Слагает хор. Вершат Титаны приговор.
И так рождается дитя! Отец несёт его на сцену.
Пусть плачь восславит Мельпомену!
...Эсхил... Богатое наследье, увы, растерянно в пути.
С ним человечеству б идти
За пять веков до нашей эры
В сегодняшний двадцатый век.
Но не разумен человек.
А как был чист ручей хрустальный!
И как стал мал не по годам,
Сквозь толщу лет пробившись к нам.
Из девяти десятков пьес, мы мудрости внимаем крохи.
Да, верно, от того и плохи.
Ручной работы ожерелье уже ль нам больше не собрать?
Но удалось всё ж отыскать
Семь, драгоценнейшей огранки, камней людского бытия...
Примерить их спешу и я.
Богат Эсхил. Его читаю, не сразу мудрое узрев.
Читаю снова. Нараспев.
И вот за образом и словом, меж запятыми, между строк,
Манящей истины глоток.
Сного читаю, мысль исправлю, построю фразы череду...
Украдкой пальцем проведу,
Коснусь, в тиши музейных залов,
Его бесстрастного лица,
Понять пытаясь до конца,
Как он творил? Как жил? Как думал?
...Но камень холоден и скуп.
А мир всё так же зол и глуп.
Тому пример - судьба поэта.
До нас, за множество веков,
Уже хватало дураков:
Тринадцать раз своим народом
Эсхил был выбран и хвалён!
И тех наград достоин он.
Но, что привычно, то и любо...
Судьба пророков всех времён -
Из Греции был изгнан он.
В Сицилии, уже старик, оставив милые Афины,
Творит, внимая боль чужбины.
И там без страха, без сомненья,
Строки одной не упустив,
Он всё воюет против Фив.
Трагична ль трагика судьба?
Музейный камень молчаливый.
Кто может знать, что есть - "счастливый"?
И труд Удачника Сафокла. И Эврипида страстный труд
Своих приверженцев найдут.
Но Талия Аристофана уже манила на Парнас,
И споры он решил за нас.
В Сицилии ж доныне память
Хранит надгробная доска,
Где надпись врезана в века:
" Эвфорионова сына Эсхила афинского гроб сей
Меж хлебородных полей Геллы останки хранит,
А Марафонская роща, да мидянин длинноволосый
Могут про доблесть его славную всем рассказать".