А Алексей Максимыч Пешков
Совсем был выпить не дурак!
Пил обстоятельно, без спешки
(Хотя по сути был бурлак!)
Вдоль Волги-матушки плетется,
Как говорится - «бичевой»
И по дороге так напьется,
Что сам становится не свой!
Кричит: «Я - буревестник гордый!
Пустите реять, а не то...»
А бурлаки: «Закройся, морда!
Баклан ты глупый - вот ты кто!
Ты лучше б, Алексей Максимыч,
Хотя б закусывал когда!
А то, с тобой невыносимо:
Того гляди придет "****а"!
И так уже на ладан дышишь,
Уж, мерки не с чего снимать,
Ты ж ничего так не напишешь!»
И добавляли: «Твою мать!»
Так бурлаки его стыдили.
(Народ душевный – бурлаки!)
Потом на баржу посадили
И потащили вдоль реки.
Про мать-то он, видать, запомнил
И книгу написал тайком,
(Ильич, в тиши кремлевских комнат
Над нею «писал кипятком»!)
Но бурлаки еще не знали,
Что он писатель был тогда,
«Ну, горький!» - головой качали:
«Пропойца горький, прям - беда!»
А тот прохавал эту фишку
И после, много лет спустя,
Решил, что Пешков – это слишком!
Что, мол, потомки не простят:
С такой фамилией - и в люди?
Чтоб все глумились там над ним?
Уж лучше он Максимом будет,
А «Горький» - будет псевдоним!