Я столько лет в пустыне, но живёт
Моя Мечта Земли...Вновь вечереет...
Стал аксакалом верблюжонок тот,
Что начал путь у матери во чреве.
Его горбов усталые барханы,
Мой в саксаул кручёный силуэт,
Слились с пейзажем мертвенно-охряным.
Мы столько лет в пустыне, столько лет...
Любую из песчинок я в лицо
Запомнила. На вкус. На цвет. На ощупь.
( Похожи на сиамских близнецов,
Две ёмкости с одной аортой общей-
Песочные часы. И если б мне,
Случилось изготовить их когда-то,
То каждый житель лучшей из планет,
В дар принял бы по хроноагрегату.)
Исчерпан до песчинки мой лимит,
Я, на бархан, взойдя, увижу это.
И закричу: «Земля!», последний миг,
С седым верблюдом, разделив дуэтом.
Суммарно наши помыслы чисты,
Мечтой Земли припаяны друг к другу,
Я и верблюд,- песочные часы,
Шагнём в мираж как биссектриса в угол.
Приют конечный зыбок, но высок.
Мы не узнаем про мираж. Зачем нам?
Нас милосердно заметёт песок,
Не дав изведать боль разоблаченья.