В некотором царстве, в некотором городе жил один человек. И была у того человека жена - красавица, умница, хозяйка замечательная, в общем, чудо, а не жена. И любил тот человек жену свою больше жизни, молился на нее, пылинки с нее сдувал и берег, как зеницу ока.
А надобно тут еще сказать, что жили в том городе разбойники. Грабили, убивали да просаживали награбленное по кабакам - в общем, правили нехитрое свое разбойничье ремесло.
И чтобы уберечь жену свою, каждый день человек ей выговаривал: «поздно не ходи, сосед наш - разбойник, бойся его, по вечерам чтоб дома сидела, и чтоб я в любую секунду знал, где ты и чем занимаешься. И если рядом с ними увижу - убью лучше, чем тебя им на поругание отдам». И жена его, надо сказать, слушалась, потому что если и не любила сильно, то уважала и побаивалась.
Шли годы. И вот однажды, когда пошла она за продуктами, подскочил к ней паренек - глаза черные, сам востренький, смазливый, да и говорит ей:
- а что, красавица, давай познакомимся?
- а ты кто таков-то будешь, чтоб со мной знакомиться? - говорит она - а у самой сердечко «тук» уже - красив паренек… а боязно - вдруг из этих?
- да я кто? Я парень местный, торгую тут чуток… так что, хорошая, пойдешь со мной?
Вспомнила жена дом свой, мужа своего наставительного… да и пропала совсем. Парень-то, конечно, разбойник был…
Через полгода увидел ее муж случайно, догнал, за руку схватил… «Ты - говорит, - жива? Женушка, любимая! Что с тобой, где ты? Пойдем домой, расскажешь, кто тебя украл, кто обидел - всех найдем-накажем»… А она и отвечает ему: «Вольная я теперь. Да, с ними. Да от них захочу - уйду, а ты силой меня держал…Да, в грехе. Зато - вольная. Отойди, знать тебя не хочу…»
А потом нашли ее... Скоро после того, через месяц… Не угодила, видать. Или уйти захотела. Убили.
Погоревал человек наш. Долго слезы лил - любил он ее.
Но что делать…
Женился во второй раз. Ох, и научен же был горьким опытом… СлОва второй жене не говорил. Сказал только раз: «Видишь, разбойники. Не я их придумал, они сами свою судьбу выбрали, и я до них доберусь… Они мою первую жену убили. И ты берегись» - и не вспоминал о том больше вслух.
Ушла она. Тот же парнишка черноглазый и соблазнил ее… Записку мужу оставила только: «Не поминай лихом. Прости, другого люблю. Ты же никогда меня не неволил и говорил, что неволить не будешь. Вот держи теперь слово»
Год ждал он ее… Верил все, что одумается, вернется… Нет, не вернулась.
Оплакал человек наш и вторую жену. Живую оплакал - и проклял.
Женился и в третий раз.
И поскольку и так плохо, и вроде и эдак плохо, но вторая жена хоть жива осталась, то решил он третьей жене воли не ограничивать, но внушал ежедневно - делай, дескать, милая, что хочешь, но знай: пойдешь к разбойникам - пропадешь.
Жили год они, жили два.
На третий год соблазнилась и она…
Не мальчишкой уже - мальчишка тот за это время атаманом стал, со свитой прихлебателей по городу выхаживал…
А обнаглели разбойники к тому времени. Весь город в страхе держали, пиры закатывали, властью своей бахвалились… Ушла она к ним.
И захотел человек наш отмщения. И за первую, убиенную, и за вторую, соблазненную, и за третью… Да нелегко это… Даже и при должности его - судьей он был - нелегко
Сильно и страшно горевал человек. Уж и так, и эдак хотел от тоски избавиться - никак… И совсем уж было отчаялся, думал - все, разорю это гнездо рабойничье, камня на камне не оставлю с женами моими, которые там, вместе, и плакал - а вдруг… вдруг дверь открывается - а на пороге - она, жена его третья…Бледная как смерть, напуганная… В глаза ему смотреть боится…
Он смотрит - глазам не верит. «Входи, говорит…» - и не верит сам еще, что… вернулась. «Что пришла? Вещи забрать? Проверить, верен ли я слову своему? - так не дождешься, неволить не буду»
А она… она в ноги ему упала - «прости, говорит, дура я была, дура слепая… прости…не могу я там больше… веселятся они, чтоб совесть свою в вине утопить, чтоб об убитых забыть, все богатство свое туда тратят - забыть чтоб… и богато у них - а страшно, и у атамана ихнего я была женой - а не верю ему, сегодня жена - а завтра, может, псам своим отдаст на съедение… прости меня, ты один муж у меня любимый. Я сколько там у них была - все тебя вспоминала, как ты по голове меня гладил да целовал… простишь? Простишь?»
Простил он ее. Сразу, не раздумывая, не разбираясь…сердцем простил. Вот как увидел бледную, испуганную, в слезах, и любящую такую… простил.
Обнял ее, посадил за стол, налил вина… «На - говорит,- пей. Мое-то вино честное, выпей, приди в себя хоть…»
Хмуро смотрел на нее. Все понять пытался - правда ли, что… и как убежала-то она? А вот… Потом думает: «ну, свыше у нее любовь ко мне, если от этих сбежать сумела да ко мне прийти решилась... Ведь мог же и не простить, ведь знает же, как я ту-то, вторую свою, проклял.
А поверила, понадеялась… Да и куда ей еще?»
Простил.
Зажили они. И любовь их крепла день ото дня. И она теперь одного боялась - любовь его потерять еще раз, и любила его, и он ей нарадоваться не мог.
Посыльный от разбойников потом еще часто прибегал… Все ее спрашивал. Прийти-то сами боялись - судья все же, - но мальчишку присылали. Судья наш жену всегда звал с посыльным разговаривать - боялся, что сам не выдержит, прибьет мальчишку… Да и дела свои ей самой предоставил завершать.
А она что мальчишке-посыльному сказать может? «Передай - нет, нет и нет… и пускай тебя больше не посылают… Передай вашим - пусть лучше с повинной идут, пока не поздно…»
Один раз только не выдержал человек наш, рявкнул на мальчишку, схватил за волосы… еле она его от пацана оттащила. Убил бы.
Потом отстали разбойники. Перестал посыльный прибегать.
А через несколько лет поймали разбойников. Взяли между прочими и вторую жену его. За ней уже много к тому времени числилось… И судья наш уже сам про них много прознал, да еще и жена раскаявшаяся ему рассказала, да и сыщики наконец правильные доказательства нашли их преступлениям - взяли, в общем, всех. Всю банду.
Поймали, судили. Она хотела было в судьи с ним, да он не позволил. «Нет - говорит, - этих я сам судить буду. Ты и законов по-настоящему не знаешь, и должности у тебя такой нет. Так что - сам. Они двух моих жен убили. Они тебя, любимую мою, соблазнили, и если б не мое прощение да прикрытие - засудили бы тебя сейчас… я бы и засудил. Неееет… Этих - сам буду судить. А ты… ты свидетель у меня важнейший. Самый мой главный свидетель.
А вот суд кончится, казним их - закатим-ка мы пир с тобой, жена моя последняя, единственная… Такой пир, что разбойники с того света завидовать будут, потому что такого пира они сроду не видели со всем своим богатством награбленным…»
И так она ему улыбнулась, судье нашему, что расплакался он от счастья. Долго он этого дня ждал.
Многие годы они жили еще после того пира… до самого конца, до последнего дыханья так любили друг друга, что все то царство долго еще передавало из уст в уста легенды о третьей жене и судье, и об их вечной любви.