«Господи, Господи!Ты Бог и слова Твои непреложны и Ты возвестил рабу твоему такое благо (« Я устрою дом твой») И ныне начни и благослови дом раба Твоего, чтоб он был вечно пред лицом Твоим, ибо Ты Господи, мой Господи, и благословением Твоим сделается дом раба Твоего благословенным, чтоб быть ему пред Тобой во веки..» 2 Цар 7:27
Это была обычная еврейская семья, очень похожая на тысячи других некогда проживавших и ныне живущих в городе у самого Черного моря. Необычным было то, что мать этой семьи, госпожа Эмма, в свои шестьдесят пять лет стала вдруг христианкой, крестилась, стала носить на голове светлую шаль, и посещать баптистскую церковь, часто отлучаясь туда не только по воскресеньям.
-Позор, - кричал ее муж, мастер по ремонту швейных машинок Миша, - слыхано ли, чтобы еврейка была христианкой и молилась Богу вместе с гойями. Ну, пусть синагога, она за углом. Пусть раввин. Пусть хасиды, Тора, но баптисты…? Библия? Да, лучше бы оставалась такой, какой была. Ты точно на старости лет потеряла разум. Как ты могла так поступить, Эммочка?! - сокрушался он, узнав о ее решении стать членом баптистской церкви.
- Что мы детям скажем? Родственникам здесь и в Израиле? - наша мама сошла с ума и крестилась в баптисты. А пять тысяч лет евреи верили только в одного еврейского Бога, а не в трех сразу в одном лице, а?
- Миша, - возражала ему Эмма с особой присущей восточным женщинам интонацией, ты ничего не понимаешь, больше того, ты ничего не знаешь. Ты не читал ни Торы, ни Библии Как ты можешь судить, если у тебя ничего за душой нет. Ты бедный, бедный человек. Это Бог к нам сам постучался. Радуйся, Он сам захотел нас спасти. Посмотри, на что похожа наша жизнь? Ты же такой добрый, Мишенька, ты когда-нибудь все поймешь, пусть не сразу, - в слезах оъяснялась с мужем Эмма.
Миша подходил к жене, обнимал ее, целовал и начинал уговаривать выбросить дурь из головы. Эмма, не вытирая слез, молилась, умоляла Бога простить Мишу, ее детей, внуков и уберечь от греха всю ее семью.
- Ой, Эммочка, чем мы хуже других, ты же знаешь, что ты вся моя жизнь, ради тебя и детей на все готов, пожалей меня, не ходи больше к баптистам, а иначе, я не знаю, что тебе сделаю, предательница, бандитка, - сквозь слезы почти кричал он.
- Мишенька, родненький, убей меня, если хочешь, но я никого не предала. Все будет хорошо, все будет хорошо, вот увидишь. Я очень люблю тебя! - плакала Эмма.
Их взрослые дети жили отдельно. Маленькие внуки не ходили в детский сад, их приводили утром к бабушке, сюда же после школы возвращался и старший внук Фима, ученик третьего класса гимназии. По вечерам родители приезжали за детьми, и их большая семья собиралась вместе. Так было всегда. Эмма радовалась, когда все съезжались. Она каждому приготавливала что-то вкусненькое, зная прекрасно, что они любят, припасая веселую историю об их малышах, чтобы развеселить уставших от работы их родителей вечером. Известие о мамином христианстве застало ее детей врасплох. Но в отличие от отца, дети отнеслись к этому более лояльно. Что плохого, что мама поверила в Бога? Отчего столько шума из-за церкви, каждый может исповедывать то, что хочет, так решили они, лишь бы мама не начала требовать, чтобы вся семья стала баптистами... Они не понимали ни маминого состояния души, ни ее веры, ни серьезности сделанного ею шага. Их холодное безразличие сначала пугало Эмму, и ей казалось, уж лучше, горячность Миши, чем нежелание слушать о Боге собственных детей. И хотя потом она успокоилась внешне, но в молитвах обращалась к Господу, не переставала верить, что дети ее будут спасены. Эммины подруги шушукались между собой: какая выгода от всего этого, одни потери - и денег, и времени. Зачем все эти сложности? Они высказывали ей это при встречах, стараясь вернуть подругу на путь «истины». Эмма говорила им:
- не надо во всем искать выгоду, христианство это не выйти погулять, это испытание веры до конца жизни, а выгода всегда есть – это вечная жизнь в раю, а вы хотите попасть в ад? Да разве все благословения Божьи перечислишь, - загибала пальцы Эмма, - для Бога ничего невозможного нет. Подруги слушали и только пожимали плечами, удивляясь Эмминой вере, и ее храбрости, отмечая что в ней все-таки что-то изменилось, уверенность какая-то появилась, помолодела, казалось, она стала понимать что-то такое, чего не могут понять они.
Так начался отсчет нового времени в жизни маленькой уже немолодой женщины.
Прошло несколько лет. Однажды внук Фима остался ночевать у бабушки. Он сидел в своей комнате, читая какую-то книгу. Эмма, взяв Библию, тихо вошла и села напротив Фимы, раскрыла и начала читать. Фима исподтишка наблюдал за бабушкой. Она была погружена в текст полностью, иногда она шевелила губами, как бы выучивая прочитанное наизусть, подчеркивала некоторые места желтым фломастером, который он подарил ей, иногда радостная улыбка озаряла ее лицо, или горькая складка появлялась на лбу. Фима задумался: «Бабушка Эмма была его самым любимым человеком, как и мама. Он полностью ей доверял и всегда мог на нее положиться. Бабушка могла хранить любые тайны, она никогда не выдаст. Она отзывчивая,добрая, все так говорят. Значит бабушка хороший человек. Почему же в самом главном бабушку никто не поддерживает в нашей семье, даже дедушка, хотя он всегда держит бабушкину сторону и говорит: «она такая доверчивая, ваша бабушка»-, что же плохого в ее вере? Бабушка говорит: «Библия это самая важная книга в жизни». Даже запах у Библии какой-то родной: бабушкой пахнет. Но я там ничего не понимаю. В церковь ходить мама запрещает, а бабушка очень хочет, чтобы я вместе с ней ходил туда. Подрасту сам за себя решать буду. А Библию с бабушкой будем осиливать вместе. Так думал Фима, наблюдая, как бабушка Эмма не просто читала, она изучала Библию. Он пересел поближе, прижавшись к ее плечу кудрявой головой, и стал читать то, что читала она….