Однажды, платье выше подоткнув,
по мокрой травке семеня ногами,
ты в темный бор за белыми грибами
отправилась, хозяйственно смекнув,
что добрый дождь лил воду не напрасно.
"Красавица! Одной бродить опасно!" -
хотел бы я воскликнуть, но не смог.
Я был лишь пень, гниющий подле ног
искательницы смелой приключений.
И, не боясь таинственных свечений,
уселась ты, желая отдохнуть,
(точны не будем!) прямо мне на грудь.
Но, несмотря на близкую кончину,
я был еще порядочный мужчина
и, воротясь, ты вскоре понесла,
и дочь твоя совсем не от весла,
как думают иные, не от пробки
шампанской, не от шахматной коробки,
а от гнилого сказочного пня
(я врать не буду!). Значит, от меня.
Увы, хотя подгнили мои корни,
а все стою в лесу я недвижим
и соблюдаю старости режим
и остаюсь судьбе своей покорным
и не могу к тебе придти я в дом.
А ты зовешь меня и плачешь беспрестанно
и, не слезая с мягкого дивана,
клянешь меня подонком и скотом.