Дрова рядком уложены в камине,
Распространяя запах хвойно-синий,
Открытки запечатаны к отправке,
Подарки горами лежат на лавке,
И тридцать дней осталось до числа,
Когда банкир сочтет за год дела.
День освещен довольством прожитого,
Но есть оттенок странного, иного...
Семь дней назад я получил письмо
От старой тетушки. Вот что гласит оно:
"Я понимаю, что ты вечно занят,
Но если вдруг свободный день настанет
Под праздник, приезжай ко мне сюда
На чашку чая. Ведь в мои года...
Et сеtеrа" - я рассказал домашним
О приглашенье. Помня, что нестрашный,
Но все ж удар хватил ее весной,
Наполовину обездвижив тело,
Мои родные хором, всей толпой
Меня корили: "Докажи ей делом -
Ведь именно тебя ждет тетушка твоя,
И дом ее - совсем не дальние края!"
И вот, увы, я четко понимаю,
ГдЕ в Рождество я выпью чашку чая.
Хотя - чего греха таить,
Я ехать не хотел.
Как вспомню тетушкину нить
Беседы - уж истлел
В камине малый уголек,
А тетка - как пион -
Свежа, и монолог далек
От коды. Чемпион
Беседы без конца, она
Не ведала о том,
Что собеседнику сполна
Осточертел весь дом.
В конце концов,
Ведь есть мой брат -
Племянник тоже ей,
Но не было пути назад -
И вот я у дверей.
Одет как для сафари - плащ и боты,
Настроен на унылую работу,
Я сел за руль, и вот по сторонам
Мелькают домики - я еду в гости к вам,
Дражайшая и скрюченная тетка!
Машина в дождь ползет моторной лодкой,
И вот уж позади кирпичные дома,
А впереди - лишь теткина тюрьма.
Дом деревянный, серый, на отшибе,
Стоит как камень - весь подобен глыбе
Известняка среди сырых полей.
Дорога вправо - вновь я у дверей.
На них висит рождественский венок,
А сбоку - боже! - вижу я звонок.
В раздумьях я - а может быть, вернуться?
Еще не поздно... силы все собрав,
(Как тяжело до кнопки дотянуться!),
Я позвонил. Ну, всё. Вставайте, граф!
Вот шарканье шагов за дверью слышно,
И лязг болта задвижки. Так уж вышло,
Что этот звук меня переключил
На мирный лад. Я думать позабыл
Про муки предстоящего общенья.
Взгляд оторвав от согнутой в колене
Ноги и небольшого костыля,
Я вижу тетку. Толстый окуляр
Сверхсильной линзы взгляд укрыл туманом,
И было что-то в этом взгляде странном,
И в теткиной фигурке, что меня
Вдруг окатило теплою волною -
Одна, скучает, ждет - и все такое.
Короче, в дом вошел совсем не тот,
Кто только что проехал поворот.
"Входи, входи!" - улыбки свет
Совсем расплавил лед.
Я узнаю шотландский плед
И голос словно мед.
Я в детстве очутился вдруг -
Мы в комнату вошли -
Творенье этих слабых рук...
Как фея, изнутри
Колодцев памяти моей,
Старушка извлекла
Корично-цитрусовых дней
Все запахи. Ввела
Меня за ручку, как дитя,
Под сень еловых лап.
И оловянного литья
Стоит под елкой штаб,
И артиллерия, и строй
Подтянутых солдат...
Ах, тетка, тетка! Я - герой,
А проигравший - брат!
Вот веджвуд и хрусталь -
О, как знакомы вЫ мне!
И окрик, словно сталь,
Когда под сумрак зимний
Я залезал повыше, чтобы взять
Пастушку или фавна - поиграть...
Мне снова шесть... и тысячи намеков
О детстве нежном и таком далеком
Мне открывают потайную дверь
В подвалы памяти, где без потерь
Хранится жизнь в подробнейших деталях.
Кем были мы тогда? И кем мы стали?
Я снова окунулся в Рождество,
Такое, как бывает лишь однажды,
Когда все человечье существо
Так жаждет чуда - и при этом жажду
Вдруг утоляет... Запахи и звуки
Той комнаты, где елка... зябнут руки,
Мурашки по спине, душа в полете -
Поройтесь в памяти - и вы поймете,
Что, хоть промчались детские года,
Но детство не исчезнет никогда.
Открыток новогодних ряд
За много-много лет...
Там первыми средь них стоят -
И ими дом согрет -
Рисунки детскою рукой,
Посланья от души,
Еще не тронутой рекой
Житейских дрязг... Спешит
Мне тетка место указать,
Чтоб сел я рядом с ней,
И полетело время вспять
В деталях прежних дней.
Я рассказал ей как живу,
И что меня гнетет,
Она же словно наяву
Все представляла... Вот
Опять меня прервав, она
В подробности вникать
Серьезно стала. Мысль одна
Меня пронзила - мать
И та не стала бы просить,
Чтоб я ей рассказал
Нюансы, мелочи... Таить
От тетки я не стал
Всего, что помнил. В этот час
Я отдохнул душой,
И как на исповеди вас
Аббат немолодой
Освобождает от забот,
Вам отпустив грехи,
Так тетушка меня берет
Под кров любви... Стихи
Я вспомнил детские - я с ней
Учил их наизусть.
Мы радость чувствуем сильней,
Когда уходит грусть -
И грусть ушла. Знакомый дом,
Родной привычный взгляд,
Беседа тихая вдвоем -
Я понял, что богат,
Здоров, и в общем у меня
Все хорошо в делах,
Что зря, судьбу свою кляня,
Поездку словно крах
Декабрьских планов числил я...
Мы теткину болезнь
Подробно обсудили, взяв
За правило не лезть
В энциклопедию врачей,
И к полночи, устав,
Немного помолчали с ней...
Веселый теткин нрав
И здесь судьбу переборол -
Китайских чашек звон
Вдруг раздается - я ушел
В короткий легкий сон...
Вот так в ту ночь, часов не различая,
Я встретил Рождество за чашкой чая.
(пер. с англ. декабрь 1997 - январь 2002)
A Cup of Christmas Tea
by Tom Hegg
The log was in the fireplace, all spiced and set to burn
At last the yearly Christmas race was in the clubhouse turn.
The cards were in the mail, all the gifts beneath the tree
And 30 days reprieve till VISA could catch up with me.
Though smug satisfaction seemed the order of the day
Something still was nagging me and would not go away
A week before I got a letter from my old great Aunt
It read: Of course I'll understand completely if you can't
But if you find you have some time how wonderful if we
Could have a little chat and share a cup of Christmas tea.
She'd had a mild stroke that year which crippled her left side
Though house bound now my folks had said it hadn't hurt her pride
They said: She'd love to see you. What a nice thing it would be
For you to go and maybe have a cup of Christmas tea.
But boy! I didn't want to go. Oh, what a bitter pill
To see and old relation and how far she'd gone downhill
I remembered her as vigorous, as funny and as bright
I remembered Christmas Eves when she regaled us half the night.
I didn't want to risk all that. I didn't want the pain.
I didn't need to be depressed. I didn't need the strain.
And what about my brother? Why not him? She's his aunt, too!
I thought I had it justified, but then before I knew
The reasons not to go I so painstakingly had built
Were cracking wide and crumbling in an acid rain of guilt.
I put on boots and gloves and cap, shame stinging every pore
And armed with squeegee, sand and map, I went out my front door.
I drove in from the suburbs to the older part of town
The pastels of the newer homes gave way to gray and brown.
I had that disembodied feeling as the car pulled up
And stopped beside the wooden house that held the Christmas cup.
How I got up to her door I really couldn't tell...
I watched my hand rise up and press the button of the bell.
I waited, aided by my nervous rocking to and fro
And just as I was thinking I should turn around and go
I heard the rattle of the china in the hutch against the wall
The triple beat of two feet and a crutch came down the hall.
The clicking of the door latch and the sliding of the bolt
And a little swollen struggle popped it open with a jolt.
She stood there pale and tiny, looking fragile as an egg
I forced myself from staring at the brace that held her leg.
And though her thick bifocals seemed to crack and spread her eyes
Their milky and refracted depths lit up with young surprise.
Come in! Come in! She laughed the words. She took me by the hand
And all my fears dissolved away as if by her command.
We went inside and then before I knew how to react
Before my eyes and ears and nose was Christmas past, alive, intact!
The scent of candied oranges, of cinnamon and pine,
The antique wooden soldiers in their military line,
The porcelain Nativity I'd always loved so much,
The Dresden and the crystal I'd been told I mustn't touch.
My spirit fairly bolted like a child out of class
And danced among the ornaments of calico and glass.
Like magic I was six again, deep in a Christmas spell
Steeped in the million memories the boy inside knew well.
And here among old Christmas cards so lovingly displayed
A special place of honor for the ones we kids had made.
And there, beside her rocking chair, the center of it all
My great Aunt stood and said how nice it was that I had come to call.
I sat and rattled on about the weather and the flu
She listened very patiently then smiled and said, "What's new?"
Thoughts and words began to flow. I started making sense
I lost the phony breeziness I use when I get tense.
She was still passionately interested in everything I did.
She was positive. Encouraging. Like when I was a kid.
Simple generalities still sent her into fits
She demanded the specifics. The particulars. The bits.
We talked about the limitations that she'd had to face
She spoke with utter candor and with humor and good grace.
Then defying the reality of crutch and straightened knee
On wings of hospitality she flew to brew the tea.
I sat alone with feelings that I hadn't felt in years.
I looked around at Christmas through a thick hot blur of tears.
And the candles and the holly she'd arranged on every shelf
The impossibly good cookies she still somehow baked herself.
But these rich and tactile memories became quite pale and thin
When measured by the Christmas my great Aunt kept deep within.
Her body halved and nearly spent, but my great Aunt was whole
I saw a Christmas miracle, the triumph of a soul.
The triple beat of two feet and a crutch came down the hall
The rattle of the china in the hutch against the wall.
She poured two cups. She smiled and then she handed one to me
And then we settled back and had a cup of Christmas tea.
"A Cup Of Christmas Tea"
Copyright © Tom Hegg
Use only with permission of the author.
Tom Hegg is a writer, teacher, actor, speaker, husband and father. Trained for the classical repertory stage at Carnegie-Mellon University and the University of Minnesota, he spent five seasons with the Guthrie Theater in Minneapolis.
The story of "A Cup of Christmas Tea" unfolded in 1981 when Hegg's pastor at Westminster Presbyterian Church in Minneapolis asked him to write something for the church's 125th anniversary. He composed the story in three days, drawing from memories of Christmas he spent with grandparents and a great aunt. The audience's tear-filled awe at the first reading inspired him to call publishers.
Leery of a seasonal book written in verse by an unknown, publishers rejected his manuscript. Hegg persisted. Then, a chance postcard arrived from actress Helen Hayes, to whom Hegg had sent a copy after a Minneapolis appearance. "It brought tears of joy to my eyes," the actress wrote. "I shall treasure it." Hegg was moved, and called designer/illustrator Warren Hanson, and convinced him to create the illustrations accompanying the text.
Hegg then borrowed money from his parents to print 5,000 copies, which sold out locally. Publisher Ned Waldman bought the rights to the book in 1984. "A Cup of Christmas Tea" is now in its 16th printing and is a 1996 Doubleday Book Club selection.
Hegg is also the author of "PEEF The Christmas Bear," "To Nourish Any Flower," "The Mark of the Maker," and "Up to the Lake."
Hegg teaches drama to students in seventh through twelfth grade at Breck School in Minneapolis. A native of Minneapolis, Hegg lives with his wife and son in Eden Prairie, Minnesota.