I
На некоем углу полнощного селенья
Стояли трое лиц различного сложенья.
Один из них был худ, высок и бледен ликом,
Глядел окрест себя в томлении великом.
Другой отличен был телесной добротою
И сокрывал уста под бородой густою.
А третий был сутул, но ни румян, ни бледен,
Ни низок, ни высок, и в прочем не приметен.
Невнятные верша движения руками,
Они топтали снег худыми башмаками.
Топтали мокрый снег, стояли в мутной жиже
И разговор вели, о чем расскажем ниже.
II
Тот бедный городок носил от основанья
И до недавних пор названье Город Камня.
Но вот в осенний день в окрестную речужку
Заплыл чудной корабль, вооруженный пушкой.
И подан ею был сигнал к перевороту,
И эхо отдалось в соседние болота.
И с этим залпом там другая стала эра:
Переменились вдруг обычаи и вера,
И прежний властелин полунощного града
На плахе кончил жизнь с супругой и со чады.
Сменили в веси той площадные кумиры
И нарекли ее Посад Владыки Мира.
III
Но перечень с тех пор случившихся несчастий
Превыше наших сил, за гранью нашей власти.
Иные этих лет оставили преданье,
И с ними нам не след пускаться в состязанье.
Все трое, меж собой вступившие в беседу,
Родились той порой, когда утихли беды,
И страсти их отцов, и горести их близких
Сокрылись за покров нулей в ученых списках.
И мнилось: прежний век, безжалостный и хмурый,
Покинул бытие и стал литературой.
Но ночи там длинны, туманны и тоскливы,
А плоский горизонт скрывает перспективы.
IV
И третий говорил: "Друзья мои родные!
До гроба мы рабы, и редко выходные.
Мы свечи на снегу. Кругом лежат сугробы,
И вечно мы в долгу у подлости и злобы.
Культура умерла, а нравственность подавно,
И все мои дела окончатся бесславно.
Но Истина одна в различных одеяньях,
Гармония видна в случайных сочетаньях.
Содвинем же хрусталь за Музыку и Слово,
Предвосхищая даль спасительного крова.
Да будет с нами дочь Премудрости меньшая,
Времен последних ночь доныне украшая."
V
И отвечал второй: "Приятель мой любезный!
Призри из вышних сфер на замысел полезный.
Не нам владеть землей под этим небом низким,
Так обратим труды на пользу нашим близким.
И ведая предел убогим нашим силам,
Усердьем малых дел поможем нашим милым.
Для них мои труды в присутствии секретном,
Для них открыта дверь в пристанище заветном,
Где за одним столом Искусства и Науки,
И речи мудрецов, и чудной лиры звуки,
Безумные пиры на Острове счастливом
И бденья до утра над сумрачным Заливом."
VI
Но первый произнес: "Почтенные собратья!
На пользу ли душе сии мероприятья?
Чем поучать других и спорить бестолково,
Не лучше ли открыть Шмелева* и Лескова?
Как говорил Паскаль и как учил Сенека,
Несчастный этот мир спасет библиотека.
Доказано давно и всеми явно зримо:
Культура и мораль живут неразделимо.
Безумцы делят мир, злодеи рушат троны,
А добрый человек листает Честертона.
И, в будущее взгляд вперяя просвещенный,
Провидит Идеал, Искусством воплощенный."
VII. РОЖДЕСТВО 1989
На некоем углу полнощного селенья
Стояли трое лиц различного сложенья.
Кончался старый год и начинался новый.
По улицам народ топтался бестолковый.
Шел с неба мокрый снег. Народ в грязи топтался.
Кончался старый век и новый ожидался.
Стояли три царя в обличьи несуразном,
О многом говоря и думая о разном.
Стояли три волхва, все говорили сразу,
И разные слова в одну сливались фразу,
И в долгий разговор, казалось, понемногу
Вступал небесный хор со славой в вышних Богу.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Все участники разговора вымышлены. Совпадения с реальными лицами, местностями, событиями могут быть только случайными.
То же относится и ко мнениям собеседников: за них отвечает только автор.
* - Ивана Сергеевича