Заговорник
Заговор Огня
Не хотело солнышко вставать,
Не хотело шляться в поднебесье.
Где ветрам по году горевать,
Где не станет ни стихов, не песен,
Встань, встань не помолясь,
Выйди не перекрестясь.
Как повыйдешь на дорогу бедовать.
Горем гатить путь по бездорожью,
Разрешу за разом отрыдать
Беспросвету, света безнадежью.
Не быть тебе ясной,
Не быть прекрасной,
А водится – черной полночью,
С черной сволочью.
Заговором Огня!
Как мели песок сумой,
Как пошли войска домой,
Черным светом до утра
Разгораться факелам…
Перед судом пристрастным
Быть тебе ясным!
Как убитые молчат,
Как пошли войска назад.
Затупив мечи востры
Разгорайтесь все костры…
Гори-гори ясно!
Встать тебе прекрасным
С черной полночью
Пред светлой сволочью
Заговором Огня!
Как в песок за ратью рать,
Повели нас умирать.
Вольно – вышедшим сквозь страх,
На твоих ли на глазах…
Гори, не погасни,
Быть тебе ясным!..
Как ветрами понарошку бред наладили,
С перебоем-перебором ветра – сладили.
Горевали – в три прищура,
Ночевали в шутку.
Чур же твоего пращура,
Ветру станет жутко
В Заговоре Огня.
Перебором – переладом порассыпанной
Повыспрашивай, кто краше, повыпытывай,
Где простор твоим ветрам,
В полночи да факелам…
За ветра под душу,
На-под утро - «Слушай!»,
За чужое небо,
За кусочек хлеба,
За мир безнебесен,
За потерю песен.
За остаток чары.
За ветра в печали
Гори-гори ясно!
Чтобы не погасло!
За последние поселочки страны,
За последние осколочки струны,
Черным мороком чужих речей,
Черным золотом ночных свечей,
Нежной радости, да черной горечи,
Белым берегам моей полночи,
Заговору Огня!
Где блудили без царя в голове…
Где бродили по застывшей траве…
За последнюю тюрьму,
За единую суму,
Где по году горем гать,
Где вели нас умирать,
Встанет мороком вода –
Ни просвета, ни следа.
Пели ветры верным:
Пропадать безмерно
С черной полночью.
Черной сволочью
Заговора Огня!
Так вставайте заполночь, бодры,
Черным мороком мои костры.
Краем горя года – урвала,
Золотом горите факела.
Переборами, почти как мыслями.
Ласками да тасками, да искрами.
А кто руку подаст – с тем и верен путь.
А кто в полночь пожалеет, той и верен будь…
Да вернее будь потом
Пожалевшей белым днем,
Пожалевшей ясным днем.
Перед праведным судом
Заговором Огня!
Гнала дымом роскошь ночи – вон,
Гнала дымом мороки имен,
Чару еще хуже наведу,
Кружит лужей – ветер отведу
Бегом через реку, через твердь.
Бегом через берег, через Смерть,
Где давно все узелки развязаны….
Где давно все сказочки досказаны…
Так ведь не было нас! – Волен ветер врать.
А коль не было – так не умирать.
И смеется светлой небылью:
Так ведь вас и вправду не было!
Где давно все мелом перемазаны,
Все вины по тыще раз доказаны…
Что под вечер плакаться ветрам.
Черной сажей плакать факелам,
Отлетели ветры до горы,
Черным дымом всхлипнули костры…
Не быть тебе ясным!
Не быть – прекрасным! –
Черной полночью….
Черной сволочью…
Заговора Огня…
Берегом не убегать,
Как уводят умирать
В Заговоре Огня…
В Заговоре Огня…
**
Был – закат пылающий, догорел и пусть.
Гари да пожарища, заревая грусть.
За рекой былинною – вехи да кресты…
Мне тебя не вымолить у Беды.
Топью да острогами вдаль вели года
Вольною дорогою – только вот, куда?
Не сказать, не выкрикнуть – в медные-то лбы…
Мне тебя не выплакать у Судьбы.
Грозами основаны! – поясной поклон.
Конь твой неподкованный, ветер под седлом,
За рекой Смородиной потерялся взгляд…
А любить по совести ветры не велят…
Быть куделью мается – перехлест дорог.
Ветром обольщаются только на часок.
Дальше – пути истины замели следы,
Не тебя не выспорить у Беды…
Ветрами возлюблены, небесам святы…
Загодя все срублены рощи – на мосты.
Лучше б вы рубили их – сразу на гробы!
Мне тебя не вымолить у Судьбы.
Грозами основаны! – Грянула гроза.
Конь твой неподкованный – вихрем в небеса…
Не твердила: «Верую!» никому подряд,
Но тебе быть верною, мне не запретят…
**
Мне бы до веку – не сидеть с ответом,
Мне бы об руку опереться ветром,
Мне бы об руку – до последней были,
Мне бы до неба, да крыла забыли.
Верилось, пелось… Как было? – Довольно нам.
Как не хотелось – одной в поле воином.
Верилось вчуже: простишь да отпустишь.
Княже мой, друже! – Да небыль, да пустошь.
Мне бы до веку, да навек – обоим,
Прочим досмеху: ну какой я воин?
Прочим – досмеху, а меня – со свету.
Мне бы об руку, а руки-то – нету.
Верилось, пелось… Как было? Да полно ли?
Как не хотелось – одной в поле воином.
Лучших и худших – по разным палатам.
Княже мой, друже! – Да что там, куда там…
Не травой расти по твоим курганам,
Мне бы к радости, остальному – рано,
Мне б к радости, а пошло – до боли…
Мне бы до дому, да крыла не помнят.
Верилось, пелось… Как было? Да больно нам!
Как не хотелось – одной в поле воином.
Ветром безмужним по самую крышу:
Княже мой, друже! – не выстою, слышишь?!
Волчья лирика
Поят не вином – небом,
Чтобы из-под рук – пеплом,
Чтобы все подряд снегом
Скрылись пути.
Я тебя ждала летом,
Я тебя звала ветром…
Волка не манить хлебом -
В лес все глядит.
Ах, не поминай – горько,
Как тебя звала волком,
Как тебя ждала, только –
Больно беда.
Путь твой разный, твой всякий,
Там, где пни да коряги,
Только мне в ночном мраке
Нет ни следа…
Ах, не любишь, шкур серый?
Ну а если я смелой
По тропе твоей верной
Брошусь вослед?
Ах, не любишь, не помнишь?
В волчую пущусь полночь
По тропе твоей волчьей –
Без «да» и «нет».
Не спасут тебя лапы:
Путь твой – пни да ухабы –
Как того не карябай,
Я превозмогла.
Меж закатом-восходом
Солнечный цветок - медом…
Где конь не берет – летом
Брали крыла.
Ах, не любишь, свет ясный?
Полночью, моей властью,
Перехлестом-напастью
Не устрашишь.
В перебор перелада
Не спасешься от взгляда…
Да больно то тебе надо –
Вновь убежишь!
Поят не вином- небом,
Чтобы из-под рук пеплом,
Чтобы всем путям снегом
Скрыться во мгле…
Я тебя ждала летом,
Я тебя звала ветром…
Был одним, а не первым
Ты на земле…
Стилизация убежавшей бусинке
Кудрями темно-русыми,
Ночными добровольцами,
Сплетались былью-небылью, да видно – не к добру.
Чем дань платила? Песнями.
А чем взимала? – Бусами,
Кольцом да колокольцами, да снегом поутру.
Но вот пришел день меченый,
И смотришь недоверчиво:
«Неверная, лукавая, отрава всей души!
Не кручена, не верчена –
Что ж вдовий взгляд, не девичий?
Я знаю, ты веселая, давай, пляши, пляши!»
Да свету я не взвидела –
Весь свет – огромной крысиной
Присел округ, да мечется, да прямо возле ног.
…Шла девица из Питера,
Несла кувшинчик бисера,
Споткнулась и рассыпала на семьдесят дорог.
Я дань взимала бусами,
Но оборвалась бусина,
Скакнула и упрыгала на семьдесят дорог.
Умри, умри, кляузница,
Жива твоя кляузина:
«Не женка ты, не девица, не вдовушка – снежок!
Которым занесенная,
Которым вознесенная
Сидишь-молчишь, да плачешься на всем своем веку."
Ты погоди, кисенок мой,
Я к вечеру веселая,
Ну а какая заполночь – спроси мою тоску!
Любила – ненавидела,
Святила – и унизила?
Теряла - и не плакала: по всем не отрыдать.
…Шла девицей из Питера,
Несла кувшинчик бисера,
Споткнулась и рассыпала, и плачу: не собрать.
Ночными свистоплясками
Чужими переласкана.
Кому, за что – неведомо, бери, коли возьмешь!
А плачется: «Вытаскивай!»
Эх, яхонт-князь мой ласковый,
Куда скатился бусинкой – ищи да не найдешь.
А сладко пел соловушка –
С неровнюшкой до донышка.
Кого искать – не ведаю, нашла кого – припрячь.
Прости, моя головушка…
И девица, и вдовушка,
И женка – ветру буйному, и весело – хоть плачь!
Кого я тут обидела,
Кого я тут возвысила
Возьмется былью-небылью, да все наоборот…
…Шла девицей из Питера,
Несла кувшинчик бисера
Споткнулась и рассыпала – никто не соберет!
**
Коли хрупко – урони, да расколется,
Никакой твоей вины не означится.
Уезжай, заезжий свет - добрый молодец,
В те края, где от меня в дома прячутся.
Чтоб не каялся потом – «Ой ты лишенько!» -
Поминая по отцу да по матери…
Будь дороженька тебе – шелком вышита,
Будь дороженька тебе – белой скатертью.
А чтоб не путался в пути –
Тебе еще детей растить,
А чтоб не маяла вина,
Есть та, что ввек была верна,
А чтобы горек не был хлеб,
На то есть взгляд, который слеп,
А чтобы душу не губить
Клянись крылатых – не любить!
Светел путь тебе на все в мире стороны –
С ясным солнцем по пути, с светлым месяцем.
Сладки песенки мои, да после солоно:
Люди, голос услыхав, только крестятся.
А наутро над рекой встанет зарево,
Признавалась до конца - делать нечего,
Что соблазном-то соблазн, а кто за него? -
Неба лишь на одного, да с копеечку.
А чтоб тоску твою беречь –
На то есть путь и верный меч,
А чтоб не маяла тоска –
Да будет цель твоя близка,
А чтобы стало все равно –
На то есть – доброе вино,
А чтобы душу не губить
Клянись крылатых – не любить.
Узелочки в мире все поразвязаны,
Больно нужен мне наряд, коли латаный,
А на свете белом слов столько сказано,
Что тебя не отыщу – и не надобно.
Но когда мой час придет – за словечки те
Ярым пламенем платить в лютом холоде,
Когда все дороги вверх – светом-свечками,
Я тебя еще найду, добрый молодец!
В тот миг, когда настанет мгла,
Клянусь: виновна не была,
Хоть ведала свою вину
И выла волком на луну.
А ты души не погубил:
Клянусь пред всеми – не любил!
…Лишь за одно не объяснюсь:
Какого черта я – смеюсь?
**
В росную горечь, в троп безнадежность,
Спрячь меня, полночь, дальше, чем можно,
В росные тропы, в дальние дали,
В рокот и ропот, чтоб не искали.
В ветр за дверью тропка крутая –
Дальше, чем верят, больше, чем дарят,
В звезды в колодце, в небо над крышей,
Княже-мой-солнце… Нет, не отыщешь.
В должные сроки жни, что засеял! -
В дом у дороги – ворота на север,
В помнишь – не помнишь чуду и худу,
Спрячь меня, полночь, - больше не буду.
За все пороки, пуще и проще,
В дом у дороги, травою поросшей, -
Небо отступит стежкой знакомой –
Дальше, чем любят, дольше, чем помнят,
Дольше, чем просишь мира и хлеба,
Спрячь меня, полночь, в небыли неба:
Не было неба, было – да пустошь…
Княже-мой-пепел-светел – отпустишь?
Княже-мой-ветер, дальше не надо!..
…Дольше всей Смерти, проще всей правды
Помнят – не судят, жаль – да не скажешь,
Дальше, чем будет, дальше, чем «дальше»…
Яхонт-князь.
Тихо с листьев сыпется святая медь,
Стану я стороночкой в глаза смотреть
Любит кто, не любит, кто погонит нас?
Где моя надежда, а, мой яхонт-князь?
Долго тосковал ли ты, меня любя?
На веселье да на гибель заклинаю тебя
От холодного застенка, от бетонного простенка.
От подружкина совета, ото вражьего навета
Свежевыпавшего снега, от лихого человека,
От чужих вождей,
От моих дождей…
Совесть вышла памятью в пучинах сна.
Девке отгорюнилось – пришла весна.
Я иду стороночкой, к земле клонясь,
Слезы меня выдадут, яхонт-князь.
Как служил ты солнышком, глаза слепя,
Горем да неволюшкой заклинаю тебя
От забытого ответа, от пропитого завета,
От нечаянных слезенок, от захлопнутых глазенок,
От закрывшихся имений, от забывшихся знамений,
От чужой крови,
От такой любви…
Память за беспамятство – ладошка в лед.
Девке загорюнится – весна пройдет.
Плачусь, да не выплачусь – коленки в грязь,
Скоро ли забудешься, яхонт-князь?
Долго ль буду плакаться, в дождях рябя?
Совестью да памятью заклинаю тебя
От вселенских остолопов, от покинутых окопов,
От нахмуренных красоток, от распахнутых высоток,
Ото вражеских доносов, от покинутых откосов,
От чужих знамен,
От моих имен…
Я иду стороночкой, к земле клонясь…
…Доброго здоровьичка, яхонт-князь!
Песенка Зареславки
Разметались ветры с крыш в зимнем холоде…
Ой, не ту кольцом даришь, добрый молодец!
На красивое лицо – всякий зарится,
Только и твое кольцо – распаяется.
Знать, ветрами наперед была меряна,
Крутят колесо мое ветры берега.
Горек будет хлеб да все питье солоно –
Крутят ветры колесо – во все стороны…
Как шептал вослед народ ветры-вымыслы,
Знать, ворота наперед в север выставит,
А по улице пройдут – смотрят сволочью,
Ох, шальная, ох, чумная, ох и порченая.
Да и было все давно, да и как уж там, -
К чужеверцам на поклон свела матушка,
Только от святых икон – смертным холодом,
Только я из храма – вон, как из омута.
Знать, родила меня мать – черной полночью,
Там, где солнце в небесах – только волчее,
Где кружат ветра, кружат, да холодные,
Зароды была душа ветру отдана.
Ворожили, знать, в ночи ветры звездные,
Что одна дорога мне – в ночь до росстани.
Что и было бы со мной, что бы минулось,
Только я за ворожбой этой – кинулась.
А как вышла на крыльцо –
Ветром хлынуло в лицо,
Ветра верное крыло
До распутья повело,
Ни дороги, ни пути,
Не проехать, не пойти.
Только – мне ли разбирать:
Пропадать, так пропадать!
Да – метели кругом лет,
Кружит-вьюжит на весь свет,
Только ветер – злей и злей…
Только чей-то голос: "Эй!"
Кто живой – иль ветра дрожь?
Век гляди, не разберешь! –
Танец снежного огня:
"Эй, перетанцуй меня!"
Страх – взглянуть и страх узнать.
Где с тобой мне танцевать? –
Если искры в небесах,
Если даже глянуть – страх.
Только – к самым искрам звезд
Ветер предал – и понес.
Ярче-больше рвется высь.
"Ну, давай же, понеслись!
Танцем снежного костра…" -
Что же вы, мои ветра
Предали – и понеслись,
Дальше леса, выше – в высь?
То ли в путь на Звездный Мост,
То ли просто выше звезд
Взвились птицы в кураже…
То ли нет меня уже…
За спиной – осядет снег:
"Перетанцевала, эх…
Где твой бог? – Не уберег… -
Только ветры из-под ног
Бьются в ледяном плену. –
Будешь нашей, нашей – ну?!"
Перекрестками путей:
"Буду!" – волей и своей.
Танец снежного костра…
"Не узнала что ль, сестра?"
…Знать ветрами – не спасешь – была меряна,
Крутят колесо мое ветры берега…
А над полем – ввысь да в лет – горе-вороны…
Крутят колесо мое – не в ту сторону…
Беззаконный обряд
Сау
Приедается и самый смертный страх,
Всем богам бывают поклониться рады.
Волчье солнышко царило в небесах
И справлялись беззаконные обряды.
Чистопольем,
Белым снегом
Краем горя,
Краем века
Золотое колесо
Покатилось за лесок
Да как водится
Не воротится!
Звезды брызнули с холма.
Ныне празднует зима.
И по кругу – звоном чаш,
Это час, но этот наш!
Сдайся пламени костра,
Золотая непорочь,
Ты мне – брат, а я – сестра,
Две звезды в лихую ночь.
Иней – звезды на глазах,
Волчье солнце в небесах,
Я с тобой – и в ад, и в рай,
Лишь руки не отпускай!
Не рассказывай об этом никому,
Кого хлебом с солью встретили в дому.
В занесенном снежном поле ветром мстит
Праздник тех, кто не проще и позабыт,
У кого и дом-то – стены да угли,
Беззаконным нас обрядом нарекли,
Кто не выживал из самых крайних сил,
Кто у самой Смерти – милости просил!
Волчье солнце, черный свет,
Ада нет, и рая нет!
Брат мой, верный ветер с гор,
Я с тобой – хоть на костер.
Сдайся пламени костра,
Отмечай звездою путь…
Позабудь то, что вчера,
То, что будет – позабудь!
Холод выяснит умы.
Горечь праздника зимы
Допивай из снежных чаш –
Кончен час, который наш
Черный, да черней тоска,
Как встает из-за леска
Горьким горюшком –
Красно солнышко
Спета песня – кончен срок,
Братом был – не уберег.
Сгинешь – пламенем костра
Ветра вольного сестра…
**
…А что ты гостем в дом незваным пришел, так я и не требую:
Ишь, какой ливень разыгрался – непогодит полночью…
А глаз мне на тебя поднимать, светел князь, приказу не было,
Люди говорят, что шальная, что чумная, что порченая…
Про меня и не такое говорят…
Ишь, как вьюжит, как кружит, полночь ливнем ворожит,
Оставайся, не тужи, гостем.
Все порядком, все путем… Занесло тебя в чей дом,
Люди наплетут потом, после.
Скажут: с ветрами дружу, темной ночью ворожу,
Говорят, в ночи служу злому…
Воет ветер сквозь пути, не проехать – не пройти,
Не сыскать тебе пути к дому…
А на улице – льет ливмя, разыгрался ты, братец-ветер,
Вон, как ливнем-то льет темень полночная – всей черной знатью…
…Да какие ворожбы, что ты, ясен-князь-светел,
Твой бог меня со свету сживет – за заклятья,
А впрочем – слушай:
«Встану рано я, рано-ранешенько,
Выйду тропкою торною, ласковой,
Выйду в поле под светлое солнышко,
Стану звать-закликать его, красное:
Разыгрючись, распаляся,
Сохрани ясен-светла-князя
От обмана во дни и нощи,
От сестер лихоманок тощих,
От немочного, от лихого,
От полночного лиха злого –
Чтоб не видеть им, чтоб не помнить им,
Чтоб тепло ему было в холоде,
Не сыскать его лютой сволочи,
Чтоб светло ему было в полночи!
Встану в темень я, полночью позднею,
Тропкой черною, горькой, нетореной,
Выйду к ветру холодному звездному,
Стану звать, стану кликать да вторить я:
Разыграючись, разлетяся,
Сохрани ясен-светла-князя
От беды, налетевшей скоро,
От наветов и наговоров,
От полночной бесплотной стражи,
От холодной от стали вражьей,
Чтоб жизнь ему – слаще сладости,
Чтобы мимо вело все напасти,
Чтобы радости – полной горстью лить.
Чтобы мимо вело все горести,
Чтоб не мачехой жизнь, а матерью…
…А дорога отсюда – скатертью!..
Чтобы жизнь ему – вроде праздника…»
Сохранят тебя, светел князинька,
Для любимой твоей красавицы,
Чтоб черным глазам – не зариться,
Для заботушки, для забавушки,
Для твоей ясен-светлой ладушки,
Как зовут-то, сказывай…
А впрочем, не надо лучше, а то люди еще и не такого наплетут…
Что молчишь-то, светел-князь, - узнал, что ли?
Или сам пути искал?
Не нашел, не потерял,
Не любил, скажи, не знал, не был?
Все простилось, не виня:
Близ стиха, как близ огня –
Все что было – да с меня пеплом.
Выносили бы крыла –
Как умела, так и жгла:
Пепел небыли, зола были.
То ли в пламя, то ли вблизь…
А за ту за нашу высь
Всем богам своим молись, чтоб простили –
Не меня! А мне – пути
Позабыть и расплести.
Так прости – и отпусти: не был.
Тянет ветер круговерть,
Кружит ветер через Смерть…
Высоко ж тебе лететь в небо.
Больно – потому вольна.
Как весна и как волна
Невиновна в стыди сна истин.
Расплетем – и все путем.
А что сбудется потом -
Нас таких – водой с огнем чистят.
А что норовом лиха –
Близ стиха, как близ греха:
Не обходишь по верхам веры.
Ну и ладно, не беда:
В чем виновна без следа
Разом сделает вода белым…
Мой несмытый грешок, мой другой бережок,
Отойди-ка дружок на шажок!
Будет-будет покой за тоской за рекой,
Отойди-ка, дружок, на другой…
Как плела цепочка звенья –
В чем виновна, что лиха?
Что полшага до спасенья,
Да полшага до греха.
Как плела цепочка звенья –
Не для милого дружка:
До рассвета – три мгновенья,
До порога – три шажка.
Вьюжит-кружит тоска-печаль,
Да не кружеву отвечать.
Стелет ветер на три пути…
У порога меня прости…
Знаешь, сытый пешему не конный –
Дальше, чем порог, о нас не помнят.
Просто открывается мой ларчик:
Знаешь ли, огонь больней – и ярче.
Впрочем, в чем ты виноват? – Бросьте.
Проводил бы, ветер-брат, гостя.
Проводи, да вкругоряд, как выйдет,
Да дороги он назад – не видит!
Проводи в вине, на дне – где дом-от?
Да дороги он ко мне – не помнит!
Вдоль дороги, где грущу – лес, полночь,
Вымыслов понаращу – не вспомнишь!
Круговертью пусти-прости
Кружит ветер через пути,
Кружит ветер на волен путь…
За порогом меня забудь.
Кружит ветер на волен путь,
Кружит ветер через пути…
За порогом меня забудь,
У порога меня прости…
…А слезы уже на глаза не просятся. Выплакались, видать. Выгорели…
Видно, правду люди говорят, что мы плакать не умеем…
Да хранит тебя Солнце, светел-князюшка!..ъ
Да не заговор...
Да не заговор – из-под рук ручей,
Не твори молитв, не пали свечей:
Тратишь зря слова, зря палишь свечу:
Не бывать с тобой так, как я хочу.
Если смелым был – так хоть глаза не прячь.
Лютню за спину – да на плечи плащ.
То ли плащ – крылом, то ли след огня,
Я сама уйду, не гони меня!
Душой росстаней ты не завладел,
Не бывать тому, как ты сам хотел.
И с усмешкою – шаг через порог…
То ли крест хранил, то ли бог берег…
Да не заговор – песнь, одна на всех!
Не твори молитв – аж бросает в смех.
Все твои права выйдут как-нибудь,
Ни к чему слова, каждому свой путь.
По-другому вдаль нити не сплести.
Мне – слова сплетать, мне – вперед идти,
Песней закружить горечи печать,
Песне ворожить, да сердца смущать.
Тебе – стали звон, да ветрам подвыть,
Где волкам бежать, воронам кружить,
Тебе бой да боль четырех дорог…
То ли крест хранил, то ли бог берег.
Да не заговор – песнь прошла, звеня.
Не пали свечей – пламя за меня
Опаляло встарь нить имен, сердец…
Каждому свой путь, а пути – конец.
Есть начало – что ж, мне не без конца
Песенки плести да мутить сердца,
Оборвется путь, не приведший в дом,
То ли черным льдом, то ль святым костром.
Есть начало – что ж, не борись с судьбой,
Тебе – долгий путь, тебе смертный бой,
Ледяная сталь, вечности порог –
Крест не сохранил, бог не уберег…
Весна на подоконнике.
Неземная моя тоска!
Где дыра от гвоздя – доска,
Где прошел белый день – там ночь,
Не смотри, не могу помочь!
Ох, пилось на твоем пиру,
Ох, спалось вдвоем поутру,
Ох, лгалось тебе на ветру,
Ох, не к добру это, не к добру…
Неземная тяга к "люблю" –
Все кипенье мое – к нулю.
Ты лечи, но лучше – молчи,
Три огня в ночи – три свечи,
Да и то все дела – зола,
Три свечи, да и те дотла.
Рвется рамка привычек сна –
Высоко к весне – из окна.
Да неймется моей тоске
Тяготенья гвоздей к доске,
Тяготенья к снам рук травы –
Камень требует головы.
Я дурю, и я не рулю,
Все именье мое – дарю!
Королевства, кем дорожу,
Покидаю – и ухжу
В разметавшийся май и рай,
В тяготенье весны: "отдай!",
В тяготенье любви отдать,
Так на, бери, пока можешь взять!
Пока можешь взять – то бери,
Да смотри не дури – рули!
Но дурить ветрам на юру,
Ох, не к добру это, не к добру!
Нам с тобою – путей не счесть,
Честь не есть – было бы где сесть.
Далеко ль убегать с беды?
Подожди, весна, у воды!
И неймется моей беде
Тяготенья башки к воде…
Помолись же своей любви
За весну свою – на крови…
Прощальная жутенькая.
Так в народе говорят,
Что за теми зло идет,
Кто проходит втихомолку за разгаданной виной…
Ах ты воин, друг-мой-брат,
Проводил бы до ворот,
Ах ты воин, друг-мой-брат, - не ходил бы ты за мной.
Не читать следы на сыром песке,
Как черпну воды я в Обид Реке
Как земной бедой в реку – горек ключ,
Как под той водой камень бел-горюч,
Только небесам треснуться вразлет,
Когда камень сам в руки мне пойдет.
А когда, смеясь, станет пламя злей
Стой столбом, мой князь, подойти не смей!
Не рыдай по мне полночь ветрами,
Знать, живется всласть им с пресветлыми,
Ну, а что не жить мне, а маяться –
В чем, мой ясен-свет, тебе каяться,
Раз по той, что ввек – обреченная,
Будет плакать лишь – полночь черная…
Небо раскололось на ветров погром,
Рассыпайся, голос, пеплом-серебром.
Раздувало ветром лепестков полет,
Рассыпайся пеплом, кто тебя найдет?
Камешек-мой-ларчик, огнецвета след,
Ярче, камень, ярче, - мне исхода нет,
Ветер мой угрюмый, уноси беду…
Обо мне не думай, берегись: приду!
Не рыдай по мне – плачем птичьим ли,
Знать, живется всласть им в обычными,
Мне ж – во тьму уйти вровень с ветрами,
Полно – мне ли пить чашу смертную? –
В вечность унесут крылья полночи –
Не рыдай по мне, солнце волчее!
Ночью – не окликнуть, сну не вспомянуть,
Уходи, мой ветер, оставляй одну,
И горяч и светел лепестков полет.
Уходи, мой ветер, кто тебя возьмет?
Чем больней, тем ярче до исхода лет,
Жарче камень, жарче, мне исхода нет.
Черная певунья, огненная грусть…
Обо мне не думай, берегись: вернусь!
А когда умрет огнь пылающий,
Не ходи, мой князь, на пожарище.
А когда и угли остынут там,
Не жалей, мой князь, о покинутой.
Пред моим костром – ветров-умыслов,
Что свечей твоих пламя тусклое?
Все костры горят за ослушников,
Не оспаривай мою душеньку!
Самый лучший меч тоже тупится.
…Не жалей, мой князь, об отступнице!..
Наваждение
Дм. Р.
- Ох, не думал встретить девицу-красу,
В этом месте, годном только для зверей…
Заплутал я в этом демонском лесу,
Приюти меня, красавица, согрей!…
Воздух душен, взгляд твой скушен, воздух сперт,
Яхонт-князь, входи, тебя ль – да не принять?
Ну, а если я колдунья? – Будь хоть черт! –
Не в лесу же, в этом самом, ночевать?
Да гляжу, тебе нейдет на ум еда,
Все сидишь, все молча смотришь, как смеюсь.
- Да плоха с устатку, девица, вода…
- Есть вино. Ты не боишься? – Не боюсь.
Яхонт-князь, ох ты хмелен, и темен путь,
Вдаль ведущий, да нет света из дверей…
- Полюбил бы меня что ли кто-нибудь,
Приголубь меня, красавица, согрей…
Яхонт-князь, я не святая,
И притом – не первая,
Но домой-то ждет другая,
Милая и верная?
- Хлеб вкусней с сольцой,
А любовь – с грязцой…
Яхонт-князь, что ж, - будь, что будет.
Ожидай под утро гроз.
Черной ночью на распутья
Какой черт тебя понес?
Берегами черной речки
Удирал, да не таясь…
На распутьях ставя свечки,
Не плутают, яхонт-князь!
Эх, плутал бы, ради бога –
Будь ты сам слеп, будь конь хром, -
Здесь всего одна дорога.
И ведет она – в мой дом.
Эх, кого любя
Берегами вел?
Не ждала тебя…
Не звала тебя…
Не звала тебя – да ты сам пришел!
Довела тебя дорога
До последнего порога,
Завела в великий лес –
От земли и до небес:
Ни проезда, ни прохода,
Ни неволя, ни свобода, -
Заколдованным кольцом,
Посреди – стоит мой дом.
Охраняют мой оплот
Черны мороки болот,
Из ворот ведет верста
До Калинова моста –
Несколочена доска,
Под мостом – живет Тоска.
Раз-два-три-четыре-пять,
Той версты не отыскать,
Ну а кто ее найдет –
Тоске в лапки попадет.
Слева край и справа край,
Куда падать – выбирай!
Слева дно, и справа дно,
Как ни падай – все равно.
Даже если и пройдешь
Однозначно пропадешь.
Не положишь на ладонь.
Впереди – горит огонь,
За полшага от огня,
Яхонт-князь, - люби меня!
На востоке голубеют небеса.
Улыбаясь, просыпается земля…
- Ох, напела ты мне, девица-краса,
Тяжело с тобой вставать… Да жив ли я?
Обернись – повсюду свет, где ночи грязь?
Где завеса над метелью снеговой?
Просыпайся-поднимайся, яхонт-князь,
Застоялся конь твой – просится домой.
Обернулся, усмехнулся – лжешь без лжи,
Призывая на себя свою беду:
- Где искать тебя, красавица, скажи?
- А не найдешь меня – ни в небе, ни в аду.
Уходи, покуда только свету быть.
По второму разу – в ад, второго – нет.
- Чем тебя хотя б на память одарить?
Усмехнулась: - В мире нет таких монет.
Яхонт-князь, кто я такая? –
Наважденье. Веруя,
Ждет домой тебя другая –
Милая и верная,
Света свеч светлей,
Все подарки – ей.
Ну, а мне какое дело? –
Проживешь с своей женой!
Яхонт-князь, свеча сгорела,
Яхонт-князь катись – домой!
Попросила бы колечко –
Да жена твоя мила.
Подарила бы сердечко –
Да поесть с собой дала.
Ни в каком из возрождений
Мне не вспомнить, кто ты был.
Жаль, вернее наваждений
Никто в мире не любил…
И не видно свеч…
Не слышны слова…
Да не погань свой меч,
Да не погань свой меч…
Да не позорь себя…
А я и так мертва…
Сдайся!
Поделом тебе переплелись пути:
Лучше б в лес мой заповедный не ходил…
А на улице-то – лед,
Все метель моя метет,
Проводил бы, мил-хороший до ворот…
Что же ты ходил по следу,
Неужели сам не ведал,
Что ты солнцем застишь очи
Черной птице полуночи?
Час – красавице и вору,
Наговором, перебором
Снег скрипит? Не обольщайся! –
То звенят запястья – сдайся!
Задохнется ветра крик –
Сдайся мне на этот миг,
Сдайся – выучу летать,
Но чур – рук не отпускать,
Чтобы плел нас Звездный Мост
По-над лесом, выше звезд,
То ль в раю, а то ль в бреду…
Сдайся! – все равно уйду!
Что же ты ходил по следу,
Неужели сам не ведал:
Для меня свет – беспощадный,
Стал мне – свет мой ненаглядный!
Что теряться в страхе Смерти?
Сдайся мне, разлет-мой-ветер,
С нераскаянной – не кайся! –
То звенят запястья – сдайся!
Где ветра поют, свистя,
Мать не смеет взять дитя,
На разгулья зимних стуж
Взять жены не смеет муж
На дорогу без пути –
Ту, с какой не отпустить,
Но – кощунством из кощунств –
Сдайся! – Может, отпущу.
Что же ты ходил по следу,
Неужели сам не ведал:
Средь законов мира метра
Не найдешь – вернее ветра.
Ветром – родилась и пела:
Голою душой – без тела,
Миг – и ветры разлетятся,
Но звенят запястья – сдайся!
Ветры - перехлест судеб,
Сдайся – дай! – как просят – хлеб.
Дольше вечности не петь,
Все равно отпустишь ведь.
Так – отпустишь все равно,
Только – мне равно одно,
Равно – «к Смерти» и «Домой»…
Сдайся! – все равно не мой!
Что же ты ходил по следу,
Неужели сам не ведал…
Но в рассветных тех узорах
Тает, тает, зимний морок
Ветром, уходящим в небо,
Не поймешь, была ли небыль,
Что звенели те запястья –
Сдайся? А быть может – сжалься?
Поделом тебе переплелись пути,
Лучше б в лес мой заповедный – не ходил.
А на улице в отвес
Кружит ветер – лютый бес…
Проводил бы, мил-хороший до небес…
Навья песенка
Нехотя ладонью тронешь –
Вспыхнет искорками полночь.
Полушепот спросит: помнишь?
Что-то не пойму…
Звездный свет – а все же слепит.
Неожиданно-нелепый
На путях – то ль снег, то ль пепел –
К дому твоему.
На золе следы-то - птичьи
Не заметил? Иль обычай
Гордости – твои – величья:
Не опустишь глаз?
Я не даром пришла – вором,
Искрометным перебором
В эту полночь, танцем черным.
Выпавшим для нас.
Ветром вынесены в пору
Все замки и все затворы.
Даже боги чуть-чуть воры
В этот час ночной.
Звездоцвет – полоской вьюжной.
Все тела – немного души…
Ветер в небе танцем кружит
С черною луной
В эту полночь. Ну а завтра
Угасанием азарта,
Ветром, тающим внезапно:
Миг была – и нет.
Не сманить – вином и хлебом
Обреченную на небо.
А по снегу-тому-пеплу
Вьется – птичий – след.
Вспыхнет – угольем жаровень:
Был один мне – ростом вровень…
Как зайдется ветер в стоне –
Поминай потом!
Горьких слез – святая слякоть.
Черт побрал бы твою память!
Кто просил тебя заплакать –
Отпустил б – добром!
Так ведь нет, и вновь, и вскоре –
Не бывать навек на воле –
Сквозь какие горы горя,
По какой судьбе
Не узнаешь, свете слепый,
Отчего не выйти в небо,
А по снегу-тому-пеплу
Вновь идти к тебе…
Осеннее заклятие
(Вспомни имя мое)
Ветру есть два крыла, а неправедным – суд.
Если осень пришла – разве стены спасут?
А имен не распутать, огня не унять,
Это осень пришла – стены приступом взять.
Ах, пусти тоску в сердце – козла в огород –
Ворота на засов, ни на шаг из ворот,
В перекрестках дорог поселяется взгляд,
Не ходи за порог – не вернешься назад!
Перекрестком судеб от последнего дня
Эта осень тебе ворожила меня,
Но полуночным снам – ни весны, ни любви –
Вспомни имя мое! – и его назови!
И тоска в облака возвратится живой,
Перекрестками полночи – горечь травой,
Порассыплется время, забыв про меня,
Как полночным снам не хватало огня…
По полуночной хляби, по тонкому льду,
Ворожила нам осень – любовь на беду,
Но полуночным снам – нет ни роз и ни уст,
Помни: пеплом рассыплюсь, вовек не вернусь…
Перекрестками бед от последнего дня
Эта осень пришла – и она за меня.
Над полуночной тенью – лишь взгляд наугад,
Только шаг по ступеням и в небо назад,
Злое небо краев, что не в сказке сказать…
Вспомни имя мое – и не бойся назвать,
И тоска отлетит, сразу станет легко,
Я - растаю туманом над черной рекой,
Колесом покачусь, обойду за версту,
А к зиме - позабуду, с весной – порасту
Тем бурьяном-быльем, что как только – так в путь…
Вспомни имя мое! – и навеки забудь!
И уйду далеко, и навек отболит,
У святых родников над Рекою Обид
Не стоять, не хлебать черный горестный дым…
Не дано согревать – слишком ярко горим.
Неполюбленных звезд – до земли круговерть,
До небес-то семь верст, только больно гореть, -
Взгляд последнего неба – как пламя на вкус?
Помни: пеплом рассыплюсь, вовек не вернусь!
…Небу есть два крыла, а неправедным – суд,
Если осень пришла, то меня не спасут.
И, пока по крылам не хлестнуло зимой,
Эта осень пришла звать в дорогу Домой…
И цена не цена, и вина не вина,
Если осень пришла, значит - будет весна.
Чтоб полуночным снам отойти на покой,
Вспомни имя мое!.. Да куда же ты, стой!
За двенадцать дорог, за четыре пути,
Навсегда позабудь, закрестись-отпусти
До моих берегов – в беспросветную тишь,
Вспомни имя мое! – Но чего ты молчишь?..
От заката времен, от последнего дня,
От любви до беды, от меня до огня,
Взгляд последнего неба – темно впереди…
Это больно – гореть, и за мной – не иди!
…Невозможно ответ по иному решить,
Ветру – в небо лететь, а тебе – жить и жить…
Взгляд последнего неба – холодный оскал,
Вспомни имя мое!
-А я его и не знал…
Матушка-Вода
Матушка-Вода, дорогой длинною.
С головой повислой, да повинною,
Я пришла к тебе, пришла покаяться,
Я устала лаяться да маяться.
Дело было полночью, под звездами –
Душу чью-то ранила на росстани.
Только чью – не ведаю, не вызнаю,
В омут бы тоску, да только – высохнет.
Даже если вовсе не раскаялась,
Разве мало я по свету маялась?
Матушка-Вода, ну чем я мечена?
У дождя спросила, мне отвечено:
«На закат века – расплетай-венка,
Ибо Слово било – побольнее клинка.
На закате лет, на изломе в бред,
Ибо Слово было побыстрее, чем свет.
Ибо – зелено, эх, зелено-молодо,
Не открыться вратам Вечного Города,
Граду рока, граду черного морока,
Не пустить назад – ни друга, ни ворога…»
Всхлипнула вода, понесло тишину,
Отплескалась с глаз заревая нить,
Зная наперед, что мою вину
Не суметь простить, не суметь отпустить.
Всем забывшим, непутевым, загулянным,
Заблудящим забидящим, безымянным.
В ту весну не отойти ко сну…
Отпустите рабе росстаней ее вину!
Вольным ветром к вечеру повыйду,
Я пошлю искать тебя Обиду
По заклятым берегам для славы,
По следам тем самым, по кровавым,
Десять раз по десять сядет солнце
И назад она ко мне вернется.
Всеми перепытанной, жестокой,
А страшней всего – что одинокой.
Что ж ты так? Ответит: «Сердце сперло.
Я не знала рек, что мне по горло –
По колено быстрой все и ловкой,
Да была одна, что мне – с головкой.
Ибо мне в тех далях нелюдимых
Не было дорог непроходимых,
По любому берегу проложена.
Только к Граду Вечному – не хожена.
Этот Город навсегда закрыт
Той рекой, зовут – рекой Обид,
Та река нам всем прочертит путь,
В той реке нам всем и потонуть…
Я почти полсвета обошла…
Извини, хозяйка: не нашла.
Всем забывшим, непутевым, загулянным,
Заблудящим, забидящим, безымянным
Спать весной – под чужой стеной,
А тебе – ходить навеки под виной».
Всхлипнула вода, да настала тишина:
«Счастие твое – у меня на дне!» -
Вся моя цена, вся моя вина.
Спрашивала я, да отвечено мне:
«На закате мглы в ленты да углы,
Ибо Слово сшило поплотнее иглы
На закате дня, именем огня,
Ибо Слово режет поверней острия.
Ибо – зелено, эх, зелено-молодо, -
Не открыться вратам Вечного Города
Граду рока, граду черного морока,
Не пустить назад – ни друга, ни ворога…»
Матушка-Вода, дорогой длинною,
С головой повислой да повинною,
Я пришла к тебе, пришла покаяться,
Сколько ж можно – этим горем маяться?
Так покуда кара раскачается…
Знать бы наперед, чем все кончается,
Как назад пойти – дорога скушная,
В спину все: бессмертная, бездушная…
Как в ответ Вода: «Довольно маяться!
Ну, иди сюда, моя красавица,
Перейдешь – смолчи, ходи безмолвная,
А пойдешь ко дну – так невиновная…
«На закате - век, на изломах рек,
Ибо Слово крыло поплотнее, чем снег.
На закат – алеть, выдышавшись в твердь,
Ибо Слово было безнадежней, чем Смерть,
Ибо – молодо, эх, молодо-зелено,
Обрести тебе все то, что потеряно,
За вратами того Вечного Города…»
…Эх ты, зелено ты, зелено-молодо…
Заговор воплощения ветра.
В двери – ветром
Сердце мое билось.
Только таяло на ладонях небо…
В двери - ветром…
Заговаривала напрочь.
Заговаривала насмерть.
Путала тропами,
Путала ропотом.
Запутать ветру,
Забыться сердцу,
Забытым окнам,
Закрытой дверью,
Дорогой в горы,
В чужие земли…
В двери – ветром,
В ветер – танцем,
Перейдя искрами,
Набело выставить
Высказать.
Подходи, дешево! -
Гостем непрошеным.
Дешево крошево –
Мало хорошего.
От чужой звезды, беды-лебеды
Стирай следы
По тропе воды.
Выкриком, выхлестом,
Посвистом, выкрестом,
Да на все на четыре стороны поровну!
Проходи с миром:
Долгий путь – иный!
Летели мои птицы
Туда, где земля ниже,
Туда, где вода слаще,
Туда, где в ладонь небо,
Летели мои птицы
До дольнего края дыма,
Летели мои птицы…
А долгий мой путь – иный…
Первое скажи – развяжи,
Узелком на путь-дорожку положи,
Путай минутами –
Будет вам путное,
Славное!
Где огонь светел,
Где в ветрах пепел,
Черен мой дым,
Первое – вторым.
Летели мои птицы,
А ныне – к иным землям:
Туда, где трава – пеплом,
Туда, где земля – зыбью…
А дело твое – молчать:
Очи – долу,
Очи – в полу.
Выйди на крылечко,
Покати колечко…
А нету твоей выси,
А нету твоей тени,
А ветер идет дальше,
А много твоих ступеней.
В двери – ветром,
В окна – свистом,
Ветер – светел
В поле чистом.
Черной минутой
Путай меня, путай!
Двери мои закрытые,
Омут-мои-ключи,
Ступени мои несчитаны…
Про последнюю – помолчим…
Шаг. Ветер в ночи.
Стань травой, пепел,
Стань, вода, твердью,
Стань, вода, небом,
Плотью стань, ветер
Имя мое назвав…
Боль моя, быль моя,
Полночь перелетная,
По ступенечкам за хлебом,
По ступенечкам на небо,
Стань звездой, пепел,
Стань звездой в небе!
Ветер, ветер…
Рассвет светел…
Заплеталка (Яростью-Радостью)
Яростью-радостью,
Сказанной старостью.
Верила-правила,
Выткала набело,
Криво дорога легла.
Тоже мне, молодость -
Мороком-моросью
Дом – ни двора, ни кола,
Дом мой – ветра:
Ни кола, ни двора,
Ни свечи, ни огня,
Ни седла, ни коня,
От второго крыла
Увела-завела.
Небом ли, кипенью,
Небылью, гибелью,
Гостем непрошеным,
Тропкой нехоженой,
Мерянной – да все одно:
С каждой ступенечки
В омут колодцами
Кто – не воротится,
Кто – не воротится?
Впрочем, не все ли равно?
Князь мой, я просинью.
Позднею осенью,
В россыпи озими
Небо забросила.
Да – трын-трава,
Ни права-неправа,
И беда не беда:
Омута да вода…
Кружевом вьюжила,
Суд мой несуженый,
Выйдешь, не скажешь
Права? -
Неправа?
А слова, что трава,
А слова, что дрова -
И беда не беда,
Так, водой в невода
А дрова – что зола:
Ни двора, ни кола,
Ни свечи, ни огня,
Ни седла, ни коня –
Хватит, будет с меня!..
Кружевом вьюжила
Путала – сдюжила,
Выжила. Дальше – куда?
Небо? – Да выпьешь ли?
Пламя? – Да вспыхнешь ли?
Огненной искоркой
Путь не прорыскивай,
Да не разыскивай след.
Небо? – Да минешь ли?
Небыль? – Да сгинешь ли?
Дальше – совет на ответ,
Да навет на завет,
На чужие слова,
На права-неправа,
На чужую печаль -
На, сама отвечай!
Веришь? – Да небо ли?
Веришь? – Да не было.
Веришь? – Да небылью.
Веришь? – Не верю я,
Не было, не было, нет!
Тоже мне, молодость:
Моровой мокрестью.
Верною гибелью,
Вверена, выпита…
Что там глаза разглядят?
Сказано-связано.
Дальше – заказано.
Дальше – останется,
Дальше – не зариться,
Дальше – назад…