Котомка, посох, стопка на дорогу.
Я отвечаю из горла винтом.
Он шамкает: "Видать угодно Богу",
Полубеззубым, как сатира ртом.
Старик ушел, его преемник юный,
Наверное, уж топчет Сахалин.
Я жду его, проглатывая слюни,
Под запахи в бою добытых вин.
До синевы в глазах таращусь, пялюсь,
До боли напрягаю слабый слух.
Часы стучат. Ну, сколько там осталось?
Последний, что ли испускает дух?
Эй! Где ты там, родной, надежда наша?
Опять, урод, застрял на пол-пути.
Двенадцать бьет. В тарелке стынет каша.
Я раньше помер. Где-то без пяти.