Западня была старушкой
И возила всех подряд.
С ней делилось вкусной сушкой
Много взрослых и ребят.
Но пришла пора такая –
Западня дрожмя дрожит.
Конюх – женщина простая -
Ночь в каптерке пролежит.
Западня хрипит и бьется,
Но ушли с конюшни все.
Утром глянули - не бьется
Сердце. Кожа как в росе.
На лугах, полях безбрежных
Беззаботна и легка
Западня под солнцем нежным
Будет греть свои бока.
Я не знаю: допускают
В лошадиный рай людей?
Вряд ли, боги, верно, знают,
Что за рай для лошадей –
Без людей и без работы,
Где луга и солнце есть,
И чтоб не было заботы,
И чтоб было, что поесть.
Хлыст, седло, уздечка, повод
Ненавистны и страшны,
Как сквозняк, кусачий овод
И потертости спины.
Только вдруг знакомый шорох
Вдруг окликнет Западню.
Это я – морковок ворох
Ей во сне своем даю.
Потреплю ее по шее,
Поцелую в белый лоб,
Что сметаны стал белее,
С пущу ее в галоп.
Западня скучает, видно,
Без людей она грустит.
Мне ее бросать обидно,
Но она меня простит.
Потому что на планете
Есть живые табуны.
И, конечно, на рассвете
Снятся им иные сны.
Где луга и где дубравы,
И, конечно, нет людей,
Что всегда найдут управу,
На несчастных лошадей.
Западня заржет чуть слышно.
Я зову ее во сне.
Человек в раю не лишний,
Как вожак при табуне.