***

Вальс старого парка.
В старом парке поколений –
век минувший, новый век,
А на стертые ступени в сотый раз ложится снег,
Не потоптанный прохожим –
этим веком – по рублю.
Вы – не любите? Так что же? Я Вас тоже не люблю.

То ли «сдайся» то ли «сжалься»…
Снег – ни роз тебе, ни уст…
Не кружитесь в этом вальсе,
сударь, я за Вас – боюсь!
Из блаженного ль бессмертья или адского огня,
Из какого лихолетья снизошли Вы до меня?

И – снежинки или тени в этой тесной пустоте?
Снег ложится на ступени. Все не то, и все не те:
Нерасхожи, непохожи, не из рамок бытия…
Вы – не любите? Так что же?
Тень здесь Вы, и тень здесь я.

Наши руки, прикоснувшись, разлетаются опять.
А когда-то, обернувшись, не посмеете узнать.
И безгрешно-неподсуден, и безвинно-неверна…
И вообще мы все забудем
в миг, когда придет Весна.

Пылью – быль. Где наши были? –
Там, где был минувший век.
Как бы Вы меня любили!..
Но опять ложится снег…
Ни объятьем, ни распятьем
не хочу Вас – в мире карт…
Вы – уходите? Прощайте. Завтра наступает март.




***
Век отшумел над чужим новогодьем –   
Горем по горло и счастьем на крохи.      
Что – хороводить, и что – колобродить,   
Встав у конца и начала эпохи?               
Что с нами было и будет ли хуже,
Где нам воздали, а где поддадут нам?
Мы позабылись? Не можно. Неужто,
Мы потерялись… Но, где-то под утро,
Что – воскресает и помнит и просит
Вечным мотивом, извечным надрывом,
Радуйся, княже, прошли через осень,
Радуйся, княже, похоже, мы живы!

Кто тебя вспомнит, и чем тебя тронет? -
Правда не станет, а память проснулась.
Поберегись – это небо в ладонях,
Поберегись – это  сказка вернулась!
Между "не нужно" и между "не надо",
Вновь возвращаясь из лживых сказаний,
Сказка прошла по ступеням парадных,
С тысячелетьем тебя, наказанье!
Что собирали – почти по осколкам?
Был – полубогом и был – полувором
Радуйся, княже, ночь будет недолгой,
Радуйся, княже, весна уже скоро!

Что с нами было, и что с нами будет?
Не отыскать виноватых и правых,
Пыльною лентою брошенных судеб:
Небо на крыше, а звезды – в канавах,
Дальше – по всем недосказанным срокам,
По кое-как переписанным строчкам
Серою ленточкой наша дорога
Может – котенок играет с клубочком?
Ты не пугайся: никто не заплатит
Ложью времен и морозом по коже.
Радуйся, княже, весна на подхвате!
Радуйся, княже, мы живы – быть может.


Тот, кто во мне поет.
Не надо! Впервые руки воздев,
Не к небу – к тебе, прохожий!
Ах, мне любить бы Вас – каждый день,
А может быть даже больше.
И где – сума, ну а где – тюрьма,
И где бесконечный вечер,
Не знать – не помнить, сходить с ума,
Считая часы до встречи,
Вас чтить, как солнце, рассвет, восход,
Среди вековечной ночи…
Но тот, который во мне поет,
Не знает Вас – и не хочет.

Пробить все грани былья-гнилья
Банальной земной надеждой,
И честно в ответ прошептать: "Твоя!",
Без всяких там третьих между.
Забыть слова, научится шить,
Внезапно поверить в счастье,
И в том, что все-таки буду жить
Уверится в одночасье,
И знать навеки, что кончен счет
С всесильной всевышней злобой…
А тот, который во мне поет,
Смеется: "Ну что ж, попробуй!"

Чтоб был наконец-то мне дом, не сон
На сети земных событий –
Как в добрые руки бродячим псом –
Примите меня – любите!
Тоску – по причине, беду забыть,
Грехи выбирать по росту,
Забыть слова – и счастливой быть –
Так – земно, банально, просто.
И знать – за спиною – стена, оплот
От стыди вселенских гульбищ.
Но тот, который во мне поет,
Смеется – да нет, не будешь!

За что – не спросишь, и почему
Не спросишь, и не ответит
Из всех добрых рук – в вековую тьму
Толкающий кто-то третий.
Под коврик ключ, и тень на плетень,
И прочее – в небо дымом…
А мне любить бы Вас – каждый день…
Простите! - Идите мимо!
Картинка не новая: небосвод –
Бесстрастно глядящий, вышний,
И я, и тот, кто во мне поет,
И Вы… И Вы явно – лишний…