Гурьбой толпился пенопласт
В купательном пруду,
Лежал разорванный матрац
В гулятельном саду.
Цветы цвели и звуки пели,
Народ гулял в усадьбе,
И три пастушечьи свирели
Играли пятой свадьбе.
Год был не первым в жизни той,
Не первою невеста,
У графа девы чередой
Жены сменяли место.
Он был пригож, хорош собой,
Несносно черноглазен,
Свисали кудри бахромой
На лоб, тоской помазан.
Он был богат, был груб и пьян,
Был весел и разнуздан,
Любовь с перчатками снимал…
Любил на завтрак грузди.
А девы были так милы,
Так чудно пряли пряжу,
И пыль стирали, и мели,
Варили утром кашу.
Но каши он терпеть не мог,
Не дожидаясь ужина,
Он бедных дев сажал в острог,
Без одеял, без кружева.
Жил долго в трауре, потом
Встречал в лесу пастушку
С грибов наполненным ведром,
Шептал любовь на ушко.
Но все пастушки, как одна,
Графиней становясь,
Варили кашу из зерна,
На поваров косясь.
И вот минуло торжество,
Усадьба опустела,
И пятая несет к столу
Грибы на завтрак дева.
Но то не грузди были, жаль,
Однако же грибы.
И каждый был кроваво-ал,
И пятна так белы.
Отведал граф закуски той,
На стуле покачнулся,
Пошел он отдыхать в покой,
И больше не проснулся.
Гуляли девы веселы
В гулятельном саду,
Купались в кружевах они
В купательном пруду.
апрель 2000