Шаг за шагом,
Руки выше,
Мы идем по краю крыши…
Юбки разворачиваются пузырями морских медуз,
Очки – в черных густых оправах – слетают вниз из-за ветра…
Вот так, вот так:
Колено вверх – колено вниз,
Нога вверх – нога вниз.
Я вспоминаю наш танец на корабле золотой ночью,
Желтый и черный блестели в мокрых глазах.
Белые доски отсвечивали кружева огней.
Что за радость! Что за веселье!
Радугой по весне
Полоснуть, как пальцем по коже.
Не мерзни, друже:
Делай раз, делай два –
Будет теплее.
Помнишь людей?
Их влажные улыбки от волн и любви?
Густая тонкость медных струн – их вязкость в вибрирующем пространстве.
Качание звезд в такт ритма – бедра смуглых женщин в газе красных тряпок.
И этот рубец крыши – черный волос недозволенного…
Руки шире – вдышите ноздрями высотные токи…
Жара тогда поддалась напору розовых цветов –
Руки помнят – руки друг друга,
Губы помнят – губы друг друга,
Люди помнят – люди друг друга…
Что за полет! Что за ритм мышц и кожи!
Твои босые ноги – на кафельном полу в ванной, после безумной ночи.
Белое сплетение суставов и стеблей.
Вода… эта жажда позора…
И снова вверх!
Вверх! Вверх! Вверх!
Это танец, когда не помнишь себя.
Это танец, зависающий от беспамятства над землей.
Только женский голос – вначале мягкий, играющий шопотом,
Потом –
Нежный, но звонкий, гул которого – как поворот ржавого маяка.
Я нашел тебя, мы тревожим собою память.
То море, та ночь, та нота…
Снова – гулкий – удар молота:
О жесть, о солнце, о медальон!
Как стучит сердце! как вижу я тебя! как я тебя стою!
Шаг большой, большой шаг – где размах – ветер и троганье зуда:
Кто сказал, что под юбками мы держим кусок ткани?
Там только мех и тайна,
Где смех – в виденьях и танце.
Мы устали,
Но даже,
Если крыша перестанет говорить с нами,
Мы сделаем шаг –
И побежим по воздуху!