Не хочется двигаться.
Ветер восточный.
Кровоподтёки просочившегося дождя
на потолке.
Стёкла.
За стёклами
без малейших признаков солнца
лиц опущенные забрала
Жизненные показатели,
как температура на улице,
близки к нулю.
Если б не ныла спина
повыше крестца
и не боль,
закостеневшая в подреберье
(область души?),
был бы уверен,
что я,
мы -
запись на чьей-то кассете,
помимо которой
нет ничего на свете
ни вне,
ни на этой планете.
Что изменится в мире,
если к местоимению
добавится слово «нет»?..
Быть может,
именно этот вопрос
заставляет беспокоить рассвет –
невозможность исчезнуть бесследно
из утреннего троллейбуса,
из кухонных склок,
из казённых бумаг,
как дождь на карнизе -
из жизни.
Где ты?
Я стал забывать лицо –
гримасы психеи.
Где ты?
На востоке?
На западе?
В Иудее?
Странное свойство пространства –
когда я думаю о тебе,
ты кажешься мне везде.
Говорят,
что, мол, время лечит.
Со временем руки,
сердца
уже не так обжигает
огонь,
да беда ведь в том,
что выжженное –
чернеет,
и потом,
что не горит –
не греет.
Грусти несметной время -
грустно
в Первопрестольной.
Грели мы
безыскусно.
Гасли мы
подневольно.
Время,
пространство,
память
съёжились,
сбились в точку.
Горько,
как горько,
кануть,
выплатив жизнь в рассрочку!
Светает,
но не светлеет.
Что заставляет биться
сердце?
Надежда?
Вера
в то, что всё повторится?
Есть у природы свойство
всё повторять однажды.
Может быть, наше сходство
не ошибётся дважды?
Чужая страна здесь.
Чужие лица.
До чёртиков тянет напиться.
Не хочется растворяться,
но всем суждено раствориться.
Где ты?
В Америке?
В Иудее?
На что заменила меня?
Кем заменил тебя?
Незаменимых,
если не врут,
не бывает.
Светлеет?
Куда там!
Всего лишь –
светает.