За оскал, за оскомину звуков, за сорванный вой
обругай не меня, но знакомцев из дикого леса.
Я покинул родные осины и выдумал свой
терпеливый язык, облегчающий выходки веса.
Я расширил зрачки, заплатив за потерю когтей,
и теперь все бесплотней, безжизненней и бестелесней
тереблю зеркала. И на серых пространствах дождей
отмывается не отпечаток стопы, а звучание песен.