Девять горячих песчинок прилипли к лопатке.
Дым из шашлычных напомнит о старых кострах.
Млеки и вина нальются в гортанные кадки.
Только — на темени темном скрывается страх.
Только — во тьме предвечерней на улице лица
Льются и лепятся, глиняной кожей дыша.
И от досады звенит, коченеет и злится,
Бьется и мечется полуживая душа.