Я должен запаху навоза
и за долги ума лишен;
я смешан с грязью, я - смешон,
а рядом расцветает роза.
Взглянуть бы в розины глаза,
понять, что должен не напрасно;
для розы это не опасно,
но роза расцветает за
пределом низменного взгляда,
ей чувства грязи невдомек...
и есть достойнее награда -
я в сотый раз извлек урок.
----------------------------
В бреду бреду за миражом,
спасаясь от кошмаров;
мой паспорт издан тиражом
сто тысяч экземпляров.
Я - жалок, я - уродлив, я - смешон,
я и в тумане виден за версту,
я "выведен в расход", я - воскрешен...
И стоя на невидимом мосту,
я хмурю брови и сверяю взгляд
с хронометром запамятных времен.
Я жду когда меня уговорят
сорвать с орбиты лишний электрон.
------------------------------------
По модулю я - неизменен,
по знаку я - хамелеон.
Я нарицателен, как Ленин,
но заводной, как патефон.
Я жду неделями, годами
в приемной у своей судьбы,
но на свиданьях под часами
я задыхаюсь от ходьбы.
Мой модуль строит знакам глазки,
они меняются в ответ,
и жарким летом я - салазки,
ну а зимой - велосипед.
И мысли, словно промокашки -
там буквы задом наперед,
я вырвал крылья у ромашки,
но и она безбожно врет.
Я призываю, чуть не плача,
свою заблудшую судьбу.
Она добудет мне удачу,
а знаки я видал в гробу.
Мой модуль знаки пересилил -
я больше не боюсь побед,
по знаку я - спиной к могиле,
по модулю мне ……….. лет.
---------------------------
Я вместе с бабою-Ягой
активно занимался Йогой,
она сказала: «Дорогой! -
Иди своей дорогой».
Я с другом изучал санскрит
и истину в стакане,
но друг - мой индуистский гид,
свихнулся на нирване.
Я опростился, стал говеть,
молился еженощно,
я жил в берлоге, как медведь...
но вдруг мне стало тошно.
Я ощутил себя ханжой -
с усердьем, но без Веры.
Я разглядел - под паранджой
скрываются химеры.
Я заложил в ломбарде нимб,
вернув зачатье плоду.
Пусть мир конечен - я за ним
нырял в огонь и в воду.
Не надо мне иной тропы
и я, сквозь смех и слезы,
колоться буду о шипы
и нюхать буду розы.
-------------------------------
Я где-то якорь потерял
и не могу остановиться -
вчера я до утра керял
с какой-то чокнутой жар-птицей.
Я видно сильно перебрал,
шампанское мешая с водкой,
а птица унесла штурвал,
пока я занят был селедкой.
Разбушевалися стихии
и обезумел океан -
"ревущие сороковые"
вцепились в мой катамаран.
Конечно можно лечь на дно -
зачем гоняться за надеждой?!
Но ведь придется заодно
лежать с каким-нибудь невеждой.
Смогу я бурю переждать,
а там, глядишь и разойдется.
Чего о будущем гадать
тому, кто может быть проснется.
-------------------------------
От ударов судьбы и от водки
я опух до щелей вместо глаз
и с последней невзятой высотки
каждый день, как упавший фугас.
Одиночные люди, как пули,
как кусочки слепого свинца,
им по четным – стоять в карауле,
по нечетным – калечить сердца.
Оторвав горизонт от проспектов,
обезличив себя до толпы,
населенье "военных объектов"
бьет в литавры "военной тропы".
И от этих литавров не спится,
и покой уже больше не снится,
"очень трудно сегодня не спиться" -
заявляют друг другу клопы.
---------------------------
Берега связав в парапеты
и в корсеты стянув мосты,
стерегут поверхность атлеты,
глубину стерегут кресты.
От чреватости до абсурда
только шаг по мирскому дну -
от меня ожидали спурта,
ну а я ушел в глубину.
Я ушел весь в слезах от смеха,
я покинул бал-маскарад,
и меня не догонит эхо,
и никто не вернет назад.
Мне теперь не грозит несчастье -
позабыв про связи и блат,
я отбыл свой срок за "участье"
и прорвался сквозь циферблат.
В мир теней не доходят звуки,
в мир теней не доходит свет,
но зато я взят на поруки
из сплошной вереницы бед.
Я вчера еще ел котлеты,
я вчера еще пил "Апсны",
а теперь шаманю у Леты
и толкую с Хароном сны.
Мне работать теперь в охотку -
я нашел себе ремесло:
я готовлю Харону лодку,
когда надо - беру весло.
Для других "мир теней" - загадка,
мне не жалко - дарю совет:
если в мире порядка нет,
не нужны и стражи порядка.
---------------------------------
Я чувствую, что я - рычаг,
я несгибаем, но упрут.
В моих раскинутых плечах
нуждается и враг и друг.
Я смог собою пренебречь
эмоции откинув прочь,
но не могу подставить плеч,
чтобы кому-нибудь помочь.
Печальна участь рычага,
когда опоры точки нет -
гони и друга и врага
и сохраняй нейтралитет.
Быть может мне весами стать,
и ноги в землю упереть,
и равновесье подобрать,
нейтрализуя сон и смерть.
В земле черпают свой талант
Кариатида и Атлант.
Плюют они на интеллект,
и на "субъект", и на "объект".
Но люди с помощью Весов,
Атлантов и Кариатид,
от полюсов до полюсов
забыли Честь, забыли Стыд.
Как принцип сохраню рычаг -
ведь это Он провозгласил
(чтоб мог понять любой дурак):
чем дальше путь - тем меньше сил!
--------------------------------
Желая ненавидеть
я так умел любить,
я так умел обидеть,
желая наградить.
И в преисподню чувства
вела меня стезя,
я пестовал искусство,
которым жить нельзя.
Впивалась в грудь отвага,
как черная змея,
текла хмельная брага
и пенилась струя.
Судьба моя хотела,
а я - наоборот,
в спираль свивая тело
ревел водоворот.
Но вдруг, в разрыве тучи
мелькнул надежды луч,
мне сразу стало лучше -
я сразу стал летуч.
Я научился видеть,
я научился быть...
желая ненавидеть
я так умел любить.
--------------------------
Меня с любовью не поссорить -
я для нее неуязвим,
мне не о чем и не с кем спорить
на фоне из российских зим.
В ближайшем будущем осилю
пространства-времени бугор
и, как Христос (но только в стиле),
с собой затею разговор:
о том, что не было и было
между недавно и давно,
в каких морях меня штормило...
но мне и это - все равно.
С собою мне молчать не трудно,
с другими трудно говорить.
Их надо слушать - это нудно,
еще труднее их любить.
Но что же делать, если надо.
Любое можно делать дело,
когда бессмысленна награда,
а безразличью нет предела.